Земля белых облаков - Сара Ларк (2013)

– Лукас, когда ты наконец поймешь, что твои картины, в отличие от лошадей, от тебя никуда не убегут? А что касается комнат Гвинейры… ты занимался их оформлением? – Судя по интонации, Джеральд был удивлен не меньше самой девушки.

– А кто еще мог ими заняться? Одна из служанок-маори? Тогда бы Гвинейра, пожалуй, обнаружила там только пальмовые циновки, разложенные вокруг открытого костра! – Теперь голос Лукаса тоже звучал немного раздраженно. Ровно настолько, насколько мог себе это позволить джентльмен в приличном обществе.

– Ну хорошо, – вздохнул Джеральд. – Будем надеяться, что Гвинейра оценит твою заботу. А теперь давай прекратим этот спор, она может появиться с минуты на минуту…

Гвинейра сочла эту фразу руководством к действию. С расправленными плечами и высоко поднятой головой она начала медленно спускаться по лестнице. В таком торжественном выходе девушка часами упражнялась для своего первого бала. Теперь плоды ее тренировок нашли хоть какое-то применение.

Мужчины в гостиной, как и следовало ожидать, прекратили беседу. На фоне темной лестницы, словно нарисованная на холсте, возникла изящная, облаченная в голубой шелк фигура Гвинейры. Нежное лицо девушки сияло, а ниспадающие на плечи локоны в свете стоявших в гостиной канделябров отливали золотом и медью. На губах Гвинейры играла робкая улыбка. Девушка скромно опустила веки, что, однако, не мешало ей посматривать на сидящих внизу мужчин из-под длинных рыжих ресниц. Она просто обязана была увидеть Лукаса, прежде чем их официально представят друг другу.

Но то, что увидела Гвинейра, чуть не заставило ее выйти из роли сдержанной английской леди. Больше всего ей сейчас хотелось широко распахнуть глаза и с открытым ртом уставиться на этот идеальный экземпляр мужчины.

Описывая Лукаса, Джеральд не преувеличивал его достоинств. Сын «овечьего барона» был воплощением джентльмена и к тому же редким красавцем. Молодой человек был высоким, намного выше Джеральда, стройным и мускулистым. В его фигуре не было ничего от долговязости юного Баррингтона или бессильной хрупкости викария Честера. Лукас Уорден, без сомнения, занимался спортом, хотя и не настолько много, чтобы превратиться в широкоплечего атлета. Его узкое лицо с правильными точеными чертами казалось одухотворенным и, прежде всего, благородным. Гвинейре вспомнились статуи греческих богов, которые стояли вдоль аллеи, ведущей в розарий Дианы. Четко очерченные губы Лукаса были не слишком большими и чувственными, но и не узкими, а из-под длинных густых ресниц на Гвинейру взирали глаза такого чистого серого цвета, который она, пожалуй, видела впервые в жизни. В большинстве случаев серые глаза отливали голубым, у Лукаса же они словно были нарисованы смесью черной и белой красок. Белокурые, слегка вьющиеся волосы юноши были острижены довольно коротко – в соответствии с последней модой, царившей в лондонских салонах. Одет Лукас был просто и элегантно; для этой встречи он выбрал серый костюм-тройку из дорогой ткани и блестящие черные полуботинки.

Когда Гвинейра ступила на порог гостиной, молодой человек улыбнулся ей, что сделало его лицо еще более привлекательным. Однако глаза Лукаса оставались серьезными.

Подойдя к девушке, он поклонился и обхватил ее ладонь своими длинными тонкими пальцами, чтобы запечатлеть на ней формальный поцелуй.

– Миледи… Я очарован вашей красотой.

Говард О’Киф озадаченно посмотрел на Хелен. Вероятно, он не понимал, почему его вопрос лишил молодую женщину дара речи.

– Что значит… поженимся? – наконец-то выдавила она. – Я… я думала…

Хелен продолжала нервно сжимать в пальцах выбившуюся из ее прически прядь волос.

– А я думал, что вы приехали, чтобы выйти за меня замуж, – сказал Говард, и его лицо приобрело немного рассерженное выражение. – Значит, мы друг друга неправильно поняли?