Вторая любовь - Джудит Гулд (1999)

— Ах, мой дорогой. — Глория возвела очи горе. — Не можешь же ты на самом деле ожидать, что я стану принимать тебя всерьез. Разве не так?

Он воинственно посмотрел на нее.

— Если честно, то так и есть. Это мое мнение. Как только я переступлю через этот порог, — его палец, словно дуло пистолета, нацелился на дверь, — мы попрощаемся навсегда.

— О-ох! — женщина театрально содрогнулась. — Знаменитые последние слова, так я полагаю?

Кристос пожал плечами.

— Можешь думать так, как тебе нравится. Увидишь, что мне плевать.

С грацией танцора, он нагнулся, пробалансировал по-балетному на одной ноге, надел носок и ковбойский сапог, потом повторил процедуру. Кристос аккуратно опустил брюки на сапоги, выпрямился в полный рост и оглянулся вокруг в поисках своей крутки «Ливай’с».

— Наверно, оставил ее внизу, — бормотнул он себе под нос. Потом повернулся к Глории. — Можешь не провожать. Ах, да, пока не забыл, — он выловил из кармана джинсов ключи, выданные ему любовницей, — держи. — Связка полетела на кровать. — Они мне больше не понадобятся.

С этими словами Кристос развернулся и направился к двери.

Когда ключи приземлились рядом с ней, в голове Глории зазвенел тревожный сигнал. «Боже мой! — ее как громом поразило неожиданное открытие. — Он же на самом деле говорил серьезно!»

— Кристос! — воскликнула она.

Тот закрыл глаза, резко остановился и выругался тихонько:

— Дерьмо! — но не обернулся. «И что теперь?» — устало подумал он.

Голос Глории дрожал от страха.

— Ты… ты сказал, что не вернешься. Ты это серьезно или нет?

Просто хочется зарыдать в голос! Что она себе думает? Что он треплется только ради удовольствия челюстью погреметь?

— Совершенно верно. — Кристос широко распахнул дверь.

— Подожди!

В панике Глория сорвалась с кровати и нагая бросилась через комнату. Его лицо оставалось бесстрастным, а женщина отчаянно уцепилась за него, ее губы осыпали его легкими торопливыми поцелуями — там, здесь, повсюду.

Но Кристос не отвечал. Ему хотелось уйти. Честное слово, так отчаянно хотелось вырваться, что стало наплевать, насколько велико состояние Уинслоу. Даже за все золото Форт-Нокса не стоит возиться с таким дерьмом.

— Пожалуйста, не оставляй меня! — лился водопад умоляющих слов. — Дорогой, не надо! Прости меня! Я так виновата!

Кристос отворачивал лицо с покрасневшими щеками от ее отчаянных поцелуев. Он от нее устал. «Почему, — с тоской подумал он, — она не может просто заткнуться и дать мне уйти?»

Тело Глории сотрясалось от рыданий.

— Я ничего такого плохого и не думала. Наговорила просто так, — униженно молила она. — Ничего! — Глория упала на колени и крепко обхватила любовника за ноги, ее дрожащее, залитое слезами лицо прижималось к бледно-голубой джинсе на его бедрах. — Просто когда ты признался, что в твоей жизни есть кто-то еще, я… Весь мой мир рухнул! Мне было так больно, что я совершенно потеряла голову!

— Черт! — в его голосе слышалась ирония.

— Это правда! — настаивала Глория. — Почему ты мне не веришь?

Кристос безнадежно покачал головой.

— Ты все еще ни хрена не поняла, точно?

Женщина подняла лицо с полосками от слез и уставилась на него.

— Не поняла чего? — воскликнула она. — Кристос, о чем, черт тебя дери, ты говоришь?

— Я говорю о том, что ты знаешь — обязательства, свадьба, обеты. — Видя, что складка между ее бровями становится все глубже, он заговорил таким тоном, каким отчаявшийся наставник разговаривает с невероятно тупым учеником. — Я говорю о том, что нас разделяет. О том, что всегда существовало и разделяло нас.

— Дорогой! — взмолилась Глория. — Прошу тебя! Почему бы тебе не перестать мучать меня загадками?

Кристос резко вдохнул и выдохнул. Свирепо глядя на нее, он схватил ее руку, обвившуюся вокруг его бедра. Держа за запястье, он поднес руку к лицу Глории, чтобы та на нее взглянула.