Вторая любовь - Джудит Гулд (1999)

— Хуатуско, — продолжала его собеседница, — находится вдалеке от обычных маршрутов. Это совершенно точно не то место, где можно случайно наткнуться на друзей или знакомых. По меньшей мере, этого не будет в течение нескольких ближайших лет.

— На самом деле, — Хант очень осторожно отщипывал маленькие кусочки красного лютиануса, — я здесь по делу.

— Ах так. Не говорите, позвольте я сама догадаюсь. Обхаживаете будущих избирателей… нелегальных иммигрантов?

Но ее сухой юмор не задел Ханта. Он был слишком занят. Наслаждался морским окунем. Уинслоу упивался вкусом, как песней. Окунь оказался как раз таким, какой и положено быть свежевыловленной рыбе, и даже более того. С хрустящей верхней корочкой, сочный и слоистый внутри, с гарниром из отварных овощей, составленным Пикассо в поварском колпаке.

— Вот это больше похоже на то, что нужно! — с энтузиазмом воскликнул сенатор.

И Дороти-Энн, забывшая, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, опустила подбородок на руки и стала смотреть, как он ест.

«Это так легко, — размышляла она. — Так чертовски легко! Две минуты с ним, и мне уже кажется, что я знаю его всю жизнь. Неужели мы созданы друг для друга?»

Молодая женщина сообразила, что пора придержать свои эмоции. Рядом с Хантом Уинслоу она вознамерилась улететь в стратосферу.

«Я не должна позволить себе увлечься, — твердо приказала она себе. — Я должна прекратить фантазировать. Мне следует провести черту и не переступать ее».

Это была клятва, цель, самое-самое лучшее из ее добрых намерений. Но, даже если Дороти-Энн решила отступить назад, она вдруг поняла, что беспомощно барахтается в приливных волнах его очарования.

Почему все, что касалось его, даже самое простое и наиболее обыкновенное действие, например, еда, ощущалось как сексуальная близость?

И Дороти-Энн, не отдавая себе отчета, произнесла:

— Почему бы мне не показать вам окрестности после ленча? Может быть, после еды вы станете более приветливым. И тогда сможете рассказать мне обо всем, что привело вас сюда.

Немного позже.

Выйдя на вершине холма из фуникулера с соломенной крышей, Дороти-Энн взяла Ханта под руку:

— Давайте прогуляемся и переварим ленч!

— Что тут переваривать? Вы едва притронулись к еде, — парировал Уинслоу.

Дороти-Энн ослепительно улыбнулась и пожала ему руку.

— Да, но вы-то наелись. Мы вдвоем будем «выгуливать» ваш ленч!

Отдыхающих ожидали два сада. Один — «тропический ливневый лес», процветающий в сухом климате побережья благодаря спрятанным поливным системам, дважды в день устраивающим потоп, а второй — более сухой, менее зависящий от воды «мексиканский» сад.

Посмотрев на часы, Дороти-Энн повела своего спутника в последний.

— Нам лучше сначала осмотреть этот, — решила она. — Иначе мы окажемся под «душем». Система водоснабжения компьютеризирована, и поверьте мне, когда здесь «идет дождь», то льет как из ведра!

Они прошли табличку, предупреждающую, что дети до восемнадцати лет могут пройти только в сопровождении взрослых. Другая надпись гласила:

«ОПАСНОСТЬ! РАСТЕНИЯ МОГУТ БЫТЬ ЯДОВИТЫ!

НЕ ПРИКАСАТЬСЯ».

Хант удивленно поднял бровь.

— Разве это не слишком мелодраматично?

Дороти-Энн покачала головой:

— Вовсе нет. Пойдемте, я вам покажу.

Тропинка, покрытая ковром из похожей на мох селягинеллы, оказалась мягкой и пружинила под ногами. Она вилась серпантином среди плотной, роскошной тропической зелени. Кокосовые пальмы, банановые деревья с огромными листьями и гигантские папоротники частично пропускали яркий солнечный свет и служили опорой для тысяч цветущих растений. Были здесь раскрывшиеся орхидеи всех размеров, огромные гибискусы и «райские птички» с остроконечными лепестками. Каждый изгиб тропы открывал взгляду новые красоты и захватывающую дух палитру красок.