Вторая любовь - Джудит Гулд (1999)

Луна притаилась в пушистых облаках, бледная, круглая, четко очерченная, поджидая, пока закат сожжет себя в сверкающих вспышках фейерверка. И теперь, когда темно-синее бархатное небо было свободно, настало время появиться луне. Она начала свое путешествие по усыпанному звездами небосклону, поднимаясь все выше над своим белым двойником, плавающим в океане.

В бухте Восходов вода казалась осколком темного стекла. В желтом свете ламп яхты «Ртуть», лившемся из иллюминаторов, казалось, что на якоре стоят два судна, соединенных по ватерлинии, как сиамские близнецы.

Генератор молчал, ток давали батареи. Если не считать рыб, изредка выпрыгивающих из воды и с шумным плеском падающих обратно, единственными звуками было поскрипывание корпуса и негромкий голос Ханта, доносящийся из трюма.

Дороти-Энн сидела на подушке на кокпите, подогнув под себя ноги. Ее плечи укрывала легкая шаль. Когда Хант замолчал, она обернулась к открытому люку.

Она видела его тень, двигающуюся внизу. Потом заметила, что тень первой скользнула на тиковые ступеньки. На какое-то мгновение его тело полностью закрыло свет, а потом вокруг него появился сияющий ореол. Он дотянулся до выключателя, и свет погас.

Уинслоу прошел к кокпиту и сел рядом с молодой женщиной.

— Все в порядке, — сообщил он. — И.Т. появится у тебя в офисе послезавтра. Я сказал ему, что в одиннадцать утра будет в самый раз. Если тебе не подходит, я перезвоню ему и договорюсь на другое время.

— Одиннадцать часов меня устраивают, — заверила его Дороти-Энн. — Я, правда, ценю твою помощь.

— Помощь! — Уинслоу негромко рассмеялся. — Я всего лишь позвонил.

Дороти-Энн посмотрела на него. Полная ясная луна заливала его серебристым светом. Только лицо оставалось в тени.

Ее голос вдруг зазвучал хрипло:

— Иногда достаточно телефонного звонка. Бедный Хант. Всегда-то он спешит на помощь. Сначала Уитморы, теперь я…

Он улыбнулся:

— Едва ли я похож на странствующего рыцаря, каким ты хочешь меня представить.

— А разве нет?

Уинслоу снова засмеялся. Потом они сидели молча, разглядывая лунную дорожку на воде. Они не разговаривали и не прикасались друг к другу, но чувствовали необыкновенную близость.

Спустя некоторое время Дороти-Энн повернулась к нему:

— Хант!

Он посмотрел на молодую женщину.

— Я хотела бы спросить тебя, — негромко начала она. — Но ты не обязан отвечать на мой вопрос.

— Идет.

Минуту она смотрела вдаль. Потом снова повернулась к нему, пытливо вглядываясь в его лицо.

— Я говорю серьезно. Если я сую свой нос, куда не следует, просто скажи мне, и я от тебя отстану.

— Почему бы мне захотелось это сделать?

Выражение лица Дороти-Энн не изменилось.

— Я говорю серьезно, Хант. Если я лезу не в свое дело, просто скажи мне.

Он заглянул ей в глаза. Они казались глубокими и светлыми в лунном свете.

— Ты никогда не лезешь не в свое дело, — спокойно ответил он.

Дороти-Энн все еще мешкала. Не то чтобы она испытывала неловкость, просто пыталась подобрать нужные слова. Наконец она произнесла:

— Занимаясь общественной деятельностью, — Дороти-Энн плотнее укуталась в шаль. Одна рука, словно изысканная серебряная брошь, сжимала бахромчатые концы, — я полагаю, ты получаешь определенное количество писем с просьбами. Я хочу сказать, от избирателей, нуждающихся в помощи.

— Определенное количество, — хмыкнул Уинслоу. — Это едва ли отражает истинное положение вещей. Я ими завален, так будет вернее.

— Вот поэтому я и думаю об Уитморах.

— Да? А что такое с Уитморами?

— Ну, ты сразу же помчался в Мексику к ним на помощь. И ты ясно дал понять, что не желаешь никакой рекламы этого твоего поступка. Так что же, учитывая количество получаемых тобой просьб, заставило тебя бросить все и помогать им? Что-то ведь было такое в их случае, сделавшее его приоритетным.