Райский уголок - Тереза Крейн (1997)

Однажды Гидеон Бест дал себе слово, что никогда не будет играть в крикет за команду Холла. И никогда не играл. И не собирался начинать сейчас, Обладая гордым и независимым характером, он даже перед самим собой не сознавался в том, как много значила для него недолговечная слава, которую приносил ему ежегодный матч по крикету между Холлом и Брекон Парва. Это была не просто игра, а матч с большой буквы. В этот день, раз в году, он ощущал свою принадлежность к команде, в которой был лидером, видел восхищение игроков и зрителей, подчас смешанное с завистью…

Лицо Филиппы вдруг оживилось, щеки зарумянились; она с любопытством взглянула на Гидеона.

— А у тебя была семья? Братья, сестры?

Он утвердительно хмыкнул.

— Сколько их было? — Ее возбуждение и настойчивость вызвали улыбку, которая очень редко гостила на его лице.

— Ты не поверишь, если я скажу.

— Поверю, конечно, поверю.

— Восемь братьев. Шесть сестер.

Темные глаза Филиппы округлились словно блюдца.

— Вас было, — она быстро сосчитала в уме, — пятнадцать человек?

— Именно так.

— Где же все они сейчас?

Он пожал плечами.

— Ты хочешь сказать, что ничего ни о ком не знаешь?

— Именно.

Она на секунду задумалась.

— По-моему, это очень печально. Вы что, не любили друг друга?

На этот раз в его улыбке сверкнула остро отточенная сталь.

— Одни любили. Другие — нет.

Филиппа, обогнув кучу лошадиного помета, снова приблизилась к нему и зашагала сбоку. Солнечные лучи пробивались. сквозь подрагивающие от ветерка кроны деревьев. Испуганный фазан, блеснув оперением, выпорхнул из-под самых ног Филиппы, шумно выражая тревогу и досаду.

— И все вы жили, со всеми пожитками, в доме на колесах? В самом настоящем? И его везли лошади?

Он кивнул.

— Да. Самая настоящая вардо.

Филиппа, будучи девушкой практичной, слегка наморщила лоб.

— Но как же вы умудрялись там жить? Пятнадцать человек — это ужасно много для такого дома!

— Как-то устраивались. Всегда где-то можно было поспать, в других вардо, например. Были бендер и тан — палатки и тенты, как сказала бы ты. В теплые ночи можно было посидеть у огня.

— Мужчины женщины и дети, да еще и вещи… Настоящее… — Филиппа немного поколебалась, подбирая определение помягче, и тем не менее не нашла ничего лучшего, как: —…бродячее племя!

Гидеон, бросив на нее быстрый взгляд, кивнул. Она на минуту задумалась.

Ты, должно быть, поначалу ужасно скучал по ним, когда покинул своих?

Он не ответил.

— Я думаю, тебе, наверное, одиноко жить так, как сейчас? Ведь ты вырос в такой большой семье?

Он едва заметно пожал плечами. Они вышли из леса на проселочную дорогу, которая, огибая деревья, проходила по краю широкого поля, засеянного молодой пшеницей, нежно зеленеющей и слегка отсвечивающей золотом в солнечных лучах. Ярко-красные огоньки мака радовали глаз; яркие краски резко контрастировали с полумраком, царящим в лесу.

Впереди показалась маленькая деревянная хижина, потемневшая и угловатая. Она примостилась в прохладной тени деревьев рядом с волнующимся морем, пшеницы. Ставни на окнах и дверь были закрыты.

— Они отговаривали тебя? Я имею в виду твое семейство… когда ты уходил от них.

Филиппа, взявшись за какое-либо дело, вела себя как терьер, получивший кость; она мертвой хваткой вцеплялась в любую проблему, и не отступалась, пока ей не удавалось раскусить ее окончательно. Как раз вчера или позавчера Фиона, которая всегда была с Филиппой нежна и ласкова, потеряв терпение, спрашивала окружающих, не является ли юная Флиппа реинкарнацией какого-нибудь испанского инквизитора.

Казалось, он не собирается отвечать на этот вопрос. Они почти дошли до хижины. Гидеон сбросил мешок с плеча.