Райский уголок - Тереза Крейн (1997)

Как объяснить ему, что ее сковывал страх, когда он прикасался к ней. Ужас сжимал ее словно тисками, когда она представляла себе, что, оступившись, он падает вниз и тянет ее за собой. От одной только мысли об этом она ощущала физическую слабость и дрожь в коленях, которая мешала ей сделать следующий шаг. В такие моменты она проклинала себя за свою глупость и неосмотрительность. Ей опасно идти дальше. Опасно для себя самой и для других. Она должна вернуться. Не сводя глаз с затылка Хьюго, она ступила на тропу. Ничего более худшего ей еще не приходилось испытывать. Как будто пасть гигантского зверя разверзлась под ней, притягивая и маня к себе. Казалось, время тянулось бесконечно долго, пока она, дрожа всем телом, шла за уверенно шагающим Хьюго, робко ступая, едва осмеливаясь дышать и остро ощущая малейшее движение камешка, особенно гладкого, под ноющими от боли ступнями. В то же время какой-то уголок ее сознания оставался странно спокойным, даже отстраненным, позволяя ей отметить, какой резкой была линия челюсти у Хьюго, какой тонкой была его шея и каким подкупающе смешным выглядел он в своей шерстяной шапочке, из-под которой торчали светлые прямые волосы, чем-то напоминая ей огородное чучело. Облегчение от того, что она преодолела этот отрезок пути, было столь огромным, что дрожь в теле, вместо того, чтобы ослабнуть, усилилась до такой степени, что она поняла — некоторое время ей нельзя двигаться. Она прислонилась к скале, сделав вид, будто любуется красотой пейзажа. Она прижималась к благословенной твердыне, словно желая впитать в себя ее силу. Взгляд ее был устремлен на горизонт. И не было сил заставить себя посмотреть вниз, в головокружительную бездну, на дне которой лежала долина.

И вновь тропа кружила между скалами. Филиппа увидела, как впереди мелькнула красная вязаная шапочка. А потом осталась одна. Она постояла несколько минут, глубоко дыша и пытаясь унять дрожь, которая, казалось, пульсировала в подложечной ямке, расходясь по конечностям и проникая до мозга костей. Наконец она оттолкнулась от скалы. По крайней мере, это не стоило больших усилий. Ей пришлось подавить в себе мысль о том, что на обратном пути ей неизбежно предстоит вновь пройти по этому страшному мосту. Если она преодолела себя один раз, то сделает это и в другой.

Она двинулась вперед в том же направлении, в котором исчез Хьюго. И через несколько мгновений поняла, что не в силах сделать ни шага.

Тропа круто уходила в сторону — прямиком над пропастью. Расстояние не слишком большое, футов пятнадцать-двадцать — но здесь скала круто обрывалась, так что тропа ужасающе висела над пустым пространством. А над самой тропой тоже нависал скальный выступ. Филиппа замерла — последняя капля мужества покинула ее. Она не могла — совсем не могла — не думать о том, что под ней жуткая пропасть. Слезы застилали глаза. Хьюго уже почти достиг противоположной стороны, рискованно балансируя, согнувшись почти вдвое под нависшими скалами. Филиппа открыла было рот, чтобы окликнуть его, но вновь потеряла дар речи, не в состоянии произнести ни звука. Потом он исчез по ту сторону выступа. Чувствуя головокружение, она отвернулась, зажмурив глаза и сжав кулаки. А вокруг нее тянулись вверх суровые вершины, чарующие и равнодушно холодные. И пропасти, пропасти окружали ее со всех сторон, бездонные, грозные пустые пространства. Впившись зубами в нижнюю губу, она обнаружила, что пробирается по тому пути, которым пришла сюда. На гладком участке она поскользнулась и упала, разбив колено и поцарапав локоть. От боли и страха у нее перехватило горло, по щекам побежали слезы. К тому времени, когда Филиппа оказалась у моста, она рыдала как перепуганный ребенок. Все, о чем она сейчас могла думать, это поскорее добраться до безопасного места. Гордость, ревность — даже сам Хьюго — были забыты. Первобытный страх, побудивший ее спасаться бегством, взял верх.