Райский уголок - Тереза Крейн (1997)

В комнате наверху Тоби задумчиво разделся, набросил халат и долго стоял, внимательно изучая документ, который ему вручила Дафни. Затем, пожав плечами, поставил его на каминную полку, подошел к шкафу и вынул из его глубин потертый чемодан, который когда-то фактически являлся его единственной личной собственностью. Он отнес его на постель и бесцеремонно высыпал содержимое на стеганое одеяло. Набор предметов, которые могли бы украсить летнюю ярмарку в Хэмпстеде, кучей лежал на постели — несколько потрепанных книг, авторучка с золотым пером, письма, игрушечный медведь, почти неузнаваемый, небольшой кружевной платок бельгийской работы и пачка фотографий. Тоби взял фотографии, сложив остальное обратно в чемодан, и подошел к окну. Он стоял, перебирая маленькие выцветшие снимки, поднося их к свету. Наконец выбрал с полдюжины фотографий, оставшиеся сунул в пакет и засунул чемодан обратно в шкаф. Он пристально всматривался в снимки — группа юношей в блейзерах для крикета и брюках из шерстяной фланели уверенно улыбалась в объектив. Один высокий, элегантно худощавый, положил руку на плечи другого, плотного и коренастого, со свирепым выражением лица. Тоби, прищурив глаза, разглядывал снимок, роясь в памяти. Затем подошел к каминной полке и прислонил фотографию к часам.

Затем, не позаботившись о том, чтобы задвинуть шторы, и позволив яркому солнцу залить лучами комнату, он сбросил с себя халат и, оставив его на полу, забрался в постель, мгновенно провалившись в сон.

Рейчел Пэттен писала письмо, очень тщательно взвешивая каждое слово. Она уже наделала в своей жизни достаточно ошибок. На этот раз никакой путаницы и неразберихи быть не должно. Она выбирала простые, но важные слова — ведь ситуация, в которой она оказалась, тоже была проще простого, а то, о чем она писала, являлось для нее очень важным. Письмо было бесхитростным. Она не прибегала в нем ни к каким уловкам и не пыталась сохранить собственное достоинство. Она надеялась, что он ее поймет — после всех тех недоразумений, которые возникли между ними. Однако, написав письмо, она не была уверена в точности адреса. Но и здесь не положилась на авось, а выведала его у бесхитростной Филиппы. Потом четко надписала адрес печатными буквами, приклеила марку — и тут мужество покинуло ее. Она поставила письмо на каминную полку, терзаемая сомнениями. В течение двадцати четырех часов письмо ждало своей участи.

Потом появилась решимость, рожденная то ли духом противоречия, то ли надеждой. Она взяла его и, насвистывая какой-то мотивчик, тут же уносимый осенним ветром, опустила в почтовый ящик по пути на рынок.

Глава семнадцатая

Весь вечер Тоби просидел в баре в одиночестве, не спеша потягивая виски.

Из своего привычного тихого уголка Морис Плейл некоторое время задумчиво и незаметно наблюдал за ним. Вечер был приятным — друзья и знакомые приходили и уходили. Разговоры, как всегда, завязывались непринужденно. Многие из них были занимательными, развлекательными, порой волнующими. Плейл поднял бокал тонкими, с изящным маникюром пальцами. Теперь его взгляд открыто остановился на фигуре незнакомца.

Тот стоял у стойки бара, слегка наклонившись, с небрежной грациозностью поставив одну ногу, согнутую в колене, на перекладину табурета. Светлая кожа на его лице все еще сохраняла теплый летний загар, на фоне которого выделялись глаза цвета сапфира. Пряди белокурых волнистых волос, которые он отпустил чуть длиннее, чем это было в моде, свисали ему на лоб. Несомненно, красивый и привлекательный мужчина. Морис Плейл давно не встречал таких. Более того, если он не ошибался, то был его давнишний знакомый, помнить которого он имел все основания.

Тоби Смит. Кембридж. Спортсмен. В свое время был героем. Одним из тех, кто подавал большие надежды. Человек, расположения которого добивались многие и до которого было трудно добраться.