Рядом - Юлия Нет

— Ты боишься смерти, Хасан? Наверняка, боишься… А ведь мне сейчас так легко убить тебя! Всего один маленький прокол, и твоя жизнь закончится. У меня достаточно лекарства, чтобы убить тебя мгновенно. И никто не обнаружит его в твоём организме – ты сам об этом позаботился, - я на минуту замолчал, наблюдая, как его чёрные глаза наливаются кровью. – Но я не буду этого делать! Я сохраню твою никчёмную жизнь. А знаешь почему? Потому что то, каким ты стал, намного страшнее смерти! И ты будешь доживать с этим, каждый день беспомощно засыпая и просыпаясь в казённых кроватях, пока твоё беспомощное тело не зачахнет окончательно. И я хочу, чтобы в каждый из оставшихся тебе дней, ты видел по ночам её глаза – чистые и добрые! Сейчас ты, возможно, рад этому, но, поверь, через какое-то время, ты будешь жалеть о том, что я тебя не убил. Когда-то ты сказал мне, что во мне слишком много человека. Но ты ошибся, Хасан! Во мне больше нет человека – ты убил его… этим самым препаратом…

Сердце моё трепетало в груди, как раненая птица. Мне хотелось орать во всё горло от боли и бессилия, но я уверенно ступал ногами в сторону выхода, слыша за спиной отчаянное хриплое мычание. Я не знал, какие эмоции испытывал в тот момент Хасан, но то, что творилось в моей душе, было настоящим водоворотом, тянущим меня в самые тёмные глубины боли. Я не чувствовал облегчения, которое, как мне казалось, должно было наступить, когда я увижу своего обидчика. Наверное, мне было бы легче, если бы я сделал именно то, что запланировал с самого начала, но что-то не позволяло мне его убить. Я пытался тешить свою совесть тем, что, оставив ему жизнь, сделал её невыносимой. Но сколько бы я себя не обманывал, горькая правда больно колола моё сердце – я просто не смог. Не смог стать зверем, убившим человека. Не знаю, что это было, совесть или просто трусость, но сделать этот шаг я не решился.

Но ещё больнее била мысль, что, возможно, мне просто в очередной раз хотелось показать Хасану, что ему не удалось сломать меня, превратив в смертоносное чудовище. Возможно, мы просто заигрались с ним в игру «кто сильнее». В игру, в которой не могло быть победителя, в которой была лишь одна проигравшая - Ева.

Мои ноги несли меня дальше и дальше, гулко топая по больничным коридорам. Я путался и не мог найти выхода, чувствуя себя пленником лабиринта. Вся моя жизнь – безвыходный лабиринт.

***

Снег… Снова снег… Крупные белые хлопья летели с тяжёлых серых небес, медленно ложась на землю и покрывая её тонким белёсым слоем. Здесь, в отдалении от города, земля была почти по-зимнему остывшей, не позволявшей снегу мгновенно таять, превращаясь в жижу. Здесь было красиво. Настолько, насколько можно ощутить красоту, находясь среди чьих-то смертей…

Сквозь застарелые памятники и надгробья я пробирался в ту часть кладбища, где находились свежие захоронения… где находилась Ева. Я не попал на её погребение, и, возможно, так было и к лучшему, потому что видеть, как земля поглощает любимое мною тело, я не смог бы. В моей памяти она оставалась ещё живой. Я страшно боялся этого дня, оттягивая его, насколько возможно. Увидеть сейчас её могилу означало бы расстаться с её живым образом, окончательно принять, что её больше нет. Но ноги сами принесли меня сюда. Мне просто некуда было вернуться. На целой планете не осталось не одного места, где бы меня могли понять… только это.

Чем дальше я шёл, тем слабее становился мой организм. Ноги мои с трудом передвигались, а тело сотрясало мелкой нервной дрожью, но я продолжал вглядываться в имена незнакомых мне людей, высеченные на бездушных каменных плитах, в попытках найти то единственное. Их было так много – сотни могил, сотни чужих жизненных историй, сотни смертей: лёгких или мучительных, скоропостижных или нет. И я никак не мог среди них отыскать нужную.