Свет твоих глаз - Джоди Хедланд (2015)

Пьер снова взмахнул топором. Мышцы болели, пальцы и ладони жгло, как огнем, от мозолей, натертых и лопнувших много часов назад.

Бревно разлетелось со стуком, который заставил его очнуться. Пьер нагнулся, поднял расколотые дрова и бросил их на огромную кучу тех, что уже нарубил.

– Сынок, отдохни, – раздался из дома голос Мириам. – Пожалуйста.

Пьер вытер пот, заливавший ему глаза. Рубашка промокла насквозь и липла, словно вторая кожа. И окружающий воздух был влажным настолько, что казался липким и мешал дышать.

Небо приобрело цвет штормового озера. Вот бы пошел дождь и избавил их от этой изнурительной жары. Пьер поглядел на запад, в направлении своего секретного озерца, и пожалел, что не может бросить все и сбежать купаться. Отправься он со своей бригадой, можно было бы нырнуть в прохладную реку или хотя бы облиться водой. Его окружала бы чистая речная вода, остужал прохладный лесной ветер.

– Пьер, ты слишком много на себя взваливаешь, – сказала матушка. – Мне кажется, на сегодня хватит.

– Я почти закончил! – крикнул он в ответ. Девять часов вечера, июнь – он наверняка мог поработать еще час, прежде чем окончательно стемнеет. Пьер посмотрел на груду бревен, ждущих его топора. Он не закончит, пока не расколет последнюю чурку из тех, что вчера нарубил. А затем нужно будет уложить их у дома или в амбаре. И все же он сомневался, что матушке хватит дров на долгую зиму.

Проблема с фермой была в том, что работа на ней никогда не заканчивалась.

Стоило закончить что-то одно, как десять новых дел требовали его внимания – в отличие от торговли, в которой дневные достижения считались по взмахам весел вояжеров.

Они проплывали тридцать миль в день, пятьдесят пять ударов весла в минуту, четырнадцать часов в день.

И даже во время переходов было ясно, как измерить свой прогресс.

С девяностофунтовыми скрутками меха на спинах и головах вояжеры могли проходить по половине мили за десять минут.

Но ферма… Он разочарованно покачал головой, думая об оставшейся работе.

Три недели, которые он собирался здесь провести, уже закончились, а он все еще был на острове – так и не сумев найти помощника, который бы работал у матушки. Ему рекомендовали нескольких людей, но дальше дело не пошло. Никто не хотел наниматься, учитывая непредсказуемость идущей ныне войны и нависшую над островом угрозу атаки американцев.

Как Пьер ни старался, он не мог просто уйти.

Он знал, что будет чувствовать себя виноватым, что не сможет доплыть до Монреаля и привычно радоваться жизни со своей бригадой, зная, что оставил Мириам такой же беспомощной, какой ее обнаружил.

Ну почему именно сейчас, после стольких лет вольной и беззаботной жизни, в нем внезапно проснулась совесть?

Он взглянул на тяжелые серые тучи над головой. Он знал, что действительно происходит. С тех самых пор, как он раскаялся и доверил себя Господу, пальцы Святого Духа сомкнулись на его сердце, и он больше не мог игнорировать это давление, побуждавшее выбрать правильный путь.

Он должен был позаботиться о матушке.

И пусть он не мог слышать голос Господень, но Дух, направлявший его, повторял Пьеру услышанные от Рыжего Лиса слова – что этим летом он нужен матушке больше, чем его бригаде.

К тому же две ночи назад, под покровом тьмы, когда он плавал в Буа-Блан и отправил американским силам очередное послание, он получил сообщение от Рыжего Лиса: у бригады пока не было ни одного столкновения с агентами Северо-Западной компании. Они отлично справлялись и сами.

Возможно, и не случится ничего ужасного, если он останется на острове на все лето?

Он снова вытер стекающий на глаза пот, как раз вовремя, чтобы заметить, как из леса появляется Анжелика и шагает по лужайке в сторону фермы. Он не мог удержаться и не смотреть на нее, на то, как плавно движется ее ладная фигурка.