One for My Baby, или За мою любимую - Тони Парсонс (2011)

— У меня есть на то свои личные причины.

Мой голос становится твердым и командным. Я полностью вхожу в роль учителя, хотя в данном случае это звучит парадоксально.

— Мне очень жаль, что приходится разочаровывать тебя, Джеки. Очень жаль. Но я никого не учу английской литературе на оценку «отлично». Ни тебя, ни кого-то другого. Я обучаю английскому как иностранному языку. А тебе это не требуется.

Но она даже не встает с дивана, чтобы уйти. Я вижу, насколько глубоко ее разочарование, и даже испытываю некоторое сострадание к этой разодетой и не образованной в нужной степени молодой женщине.

Джеки мне нравится. Она мне всегда нравилась. Просто она не нужна мне как ученица.

— Если хочешь добрый совет старика, Джеки, то запомни: все дипломы и другие документы, свидетельствующие о квалификации человека, всего лишь ненужные бумажки. — Я стараюсь сделать все, чтобы мой голос прозвучал беспечно и по-дружески. — В конце концов ты понимаешь, что они ничего хорошего тебе не принесли. Поверь мне, уж это я знаю наверняка.

— Тебе легко так говорить, потому что у тебя-то эти документы есть. Но для меня они вовсе не бумажки. Для меня они выход из положения.

Откуда-то сверху доносится сонный голос Ванессы:

— Элфи! Вернись в кровать, а то мне скоро уходить.

Я, как правило, предпочитаю у себя в доме не развлекаться. Но на этот раз можно не волноваться: мама будет не скоро.

Джеки Дэй встает с дивана. Вид у нее такой, будто она впервые увидела меня.

— Что же вы за учитель, в конце концов?!

Иногда я и сам задаю себе этот вопрос.

В первый день нового года отец заявляется к нам, чтобы забрать оставшиеся вещи. Вот так-то. Он стирает последние следы своего присутствия в нашем доме. Но в общем его визит должен был бы показаться мне более тягостным, чем это происходит на самом деле.

Возле дома стоит взятый напрокат старенький белый фургон, создающий какую-то насмешливую атмосферу. Теперь уже кажется, будто уход отца слишком затянулся, и нам всем хочется поскорее закончить эту канитель.

Мама настолько равнодушно воспринимает появление мужа, что даже не считает нужным куда-нибудь удалиться. Правда, она не заходит в дом, пока там хозяйничает мой папочка, а остается в саду вместе с Джойс и ее внуками. Но при этом она не собирается никуда убегать. А просто проводит время в саду со своей новой подругой.

Пока отец таскает по лестнице тяжелые коробки, я стою в гостиной и наблюдаю за мамой, Джойс, Дианой и Уильямом. Я побаиваюсь, что Джойс может в любой момент ворваться в дом, зажать отца в угол и устроить ему импровизированный допрос с пристрастием.

Что это за молоденькая женщина, с которой вы живете? Сколько ей лет? Вы собираетесь на ней жениться? Вы хотите еще иметь детей? Вы считаете себя мудрецом или старым дураком? А эта девушка, случайно, не вымогательница? Вам что же, захотелось заиметь связь на стороне? Или тут кроется нечто большее?

Но ничего подобного не происходит. Джойс остается с моей матерью на заднем дворе. Они высаживают лилии в большие горшки, срезают лишние ветки с разросшихся кустов — одним словом, готовят сад к новому сезону. А дети тем временем выметают утренний снег из-под вечнозеленых хвойных деревьев.

— Сейчас январь, — чуть раньше коротко пояснила мне Джойс. — В саду полно разных дел. И кроме того, пора подводить итоги. Кто рано встает, тот везде успевает.

— Кто рано встает, тому Бог дает, Джойс, — поправляю я.

— Вы меня поняли, мистер.

Если верить Джойс, в саду полно дел в любое время года. До меня и сейчас доносится ее мягкий голос. Она что-то говорит матери, и, хотя не могу разобрать слов, я понимаю, что речь идет не о моем отце. А это уже в определенном смысле победа.

Я отворачиваюсь от окна и вижу, как отец уносит последние коробки со своими вещами. Это коллекция виниловых пластинок. Тут и Глэдис, и Стиви Уандер, и Пипс.