One for My Baby, или За мою любимую - Тони Парсонс (2011)

— Совершенно верно. Она жила в Кенсингтонском дворце. Это потрясающее здание. Между прочим, люди до сих пор к его воротам приносят живые цветы. Есть еще Сент-Джеймс-парк возле Букингемского дворца. И он тоже очень красивый. А вспомнить хотя бы Кенвуд-хаус возле Хемпстед-Хит! Там внутри можно увидеть настоящие шедевры — произведения Рембрандта и Тернера, а летом там всегда проходят концерты классической музыки. Представьте себе, как это замечательно: звуки музыки отражаются в водной глади озера Слушать Моцарта и одновременно наблюдать закат солнца — какое наслаждение!

— Две кружечки, милашка! — раздается чей-то голос из дальнего угла бара. — Если, конечно, «Моцарт» не возражает…

Ольга быстро удаляется, чтобы обслужить посетителя, а когда возвращается за стойку, я меняю темп натиска.

— Нельзя не посетить цветочный рынок на Колумбия-роуд. И не забудьте про уникальные пиццы, которыми вас угостят в Британской библиотеке.

— Я люблю пиццу!

— В Олд-Бейли вам разрешат присутствовать на настоящем судебном заседании. Если вы посетите здание парламента в определенное время, то увидите, как премьер-министр отвечает на многочисленные вопросы. Обязательно сходите на рынок в Брик-лейн и на Портобелло-роуд. Не забудьте про мясные ряды в Смитфилд. А в Национальной галерее полюбуйтесь работами Пикассо и Ван Гога…

Звучит заманчиво, и я стараюсь изо всех сил. Моя речь восхитительна. Но дело в том, что все это чистейшая правда. Тут нет и слова вымысла. Вот в чем заключается вся красота! В Лондоне можно получить все, что хотите. И при этом совершенно бесплатно. Просто надо знать, где и что можно посмотреть.

Ольга снова уходит к посетителям, а когда возвращается, я сообщаю ей о дегустационном зале Хэрродс, где всегда есть возможность попробовать изысканные блюда. Ольгу это интересует, она оживляется, и поначалу мне кажется, что это происходит лишь потому, что у себя на родине она была вынуждена придерживаться изнуряющей диеты. Но оказывается, девушка считает, что в таких местах можно встретить немало известных личностей. После этого я рассказываю о чудесной музыке, которая звучит во время карнавала на Ноттинг-Хилл, не забываю упомянуть про фонтаны в Сомерсет-хаус и, конечно, долго говорю о том, как прекрасны по вечерам набережные Темзы…

Беседа проходит на «отлично». И только когда Ольга принимает последние заказы у посетителей, поскольку бар скоро закроется, я осознаю, что уже давно должен быть в аэропорту, чтобы встретить прилетевшую из Японии Хироко.

В зале прилетов уже пустынно, но Хироко терпеливо ждет меня в назначенном месте. Только настоящая японка может проявить такое мужество и оптимизм.

И вот появляюсь я, причем непростительно поздно. Я бегу через пустой зал, чтобы поскорее обнять ее, прижать к себе. Мне стыдно, но в то же время я испытываю неимоверное облегчение. В глубине души мне даже становится жаль, что она ждет меня, а не кого-нибудь более достойного.

Она устала после долгого перелета. Тем не менее мы решаем отправиться в город и перекусить. Мы быстро добираемся до Лондона и вскоре оказываемся в уютном ресторанчике на Литтл-Ньюпорт-стрит, где подают лапшу во всех ее видах.

Только сейчас Хироко начинает по-настоящему «вырубаться». Я вижу ее опухшие от бессонной ночи глаза за стеклами очков. Но перед расставанием она еще хочет вручить мне несколько привезенных подарков. Две пары палочек для еды, одна побольше (для мужчин) и одна поменьше (для женщин). Видимо, тридцать лет феминизма пока еще не коснулись японской промышленности, выпускающей палочки. Затем Хироко передает мне набор для употребления саке — две маленькие чашечки и кувшинчик, а еще пузырек дорогого одеколона, который она приобрела в магазине дьюти-фри.

— Спасибо тебе за все эти очаровательные подарки, — заявляю я. Есть в поведении Хироко нечто формальное, из-за чего я тоже начинаю церемониться. — Я всегда буду относиться к ним трепетно.

Она восхищенно улыбается.