Паника - Лорен Оливер (2014)

– Эй! – Бишоп тоже сел. Хезер не хотела смотреть на него, поэтому он развернул к себе ее подбородок. – Я пытаюсь поговорить с тобой. Мне… мне пришлось расстаться с Эйвери. Мне нравится… кое-кто другой. Есть кто-то другой. Это я и пытаюсь тебе сказать. Но это все сложно…

Он смотрел на нее так пристально, что Хезер почувствовала тепло между ними.

Ни о чем не думая, она просто наклонилась к нему, закрыла глаза и поцеловала его.

Поцелуй был как слегка подтаявшее мороженое – сладкий, легкий, идеальный. Она не боялась, что поступает неправильно, как тогда, много лет назад в кинотеатре, когда все, о чем она могла думать, – это попкорн, застрявший в ее зубах. Она просто наслаждалась моментом, вдыхая запах Бишопа, его губ, пока музыка мягко играла фоном, а певчие цикады[38] ей аккомпанировали. Хезер чувствовала, как ее переполняет счастье, будто у нее внутри запускаются фейерверки.

Затем Бишоп резко отстранился.

– Подожди, – сказал он. – Подожди.

Огонь в ее груди тут же погас, оставляя после себя только черный дым. Одно только слово, и она поняла, что совершила ошибку.

– Так нельзя. – Бишоп выглядел как-то по-другому – старше, полный сожаления, как кто-то совершенно незнакомый. – Я не хочу врать тебе, Хезер.

Во рту был такой привкус, будто она проглотила что-то испорченное, желудок скрутило. Она чувствовала, что ее щеки запылали. Бишоп говорил не о ней. Ему нравится кто-то другой. А она, как маньячка, засунула ему язык по самые гланды.

Ей пришлось отползти назад, подальше от него, на край батута.

– Глупо, – сказала она. – Это было глупо. Давай просто забудем об этом, идет? Не знаю, о чем я думала.

На какое-то мгновение он выглядел обиженным. Но Хезер было слишком стыдно, чтобы обратить на это внимание. А потом он нахмурился и стал выглядеть просто усталым и немного раздраженным, будто Хезер была неуправляемым ребенком, а он – терпеливым отцом. Она вдруг поняла, какой ее видел Бишоп – маленькой. Маленькой сестрой.

– Ты можешь просто сесть? – сказал он голосом уставшего отца. Его волосы торчали вверх, что можно было приравнять к немому крику.

– Уже темнеет, – сказала Хезер, хотя это было неправдой. – Мне нужно отвезти Лили домой. Мама будет волноваться. – Одна ложь поверх другой лжи. Хезер сама не знала, почему сказала это. Может быть, потому, что в тот момент она на самом деле хотела этого – вернуться в настоящий дом, к нормальной маме, которой не все равно, вместо того чтобы идти в машину на стоянке в квартал Мэт.

Ей хотелось быть маленькой и нежной, как особенные рождественские украшения, с которыми нужно обращаться аккуратно. Хотелось быть кем-нибудь другим.

– Хезер, пожалуйста, – попросил Бишоп.

Мир разбивался на цветные кусочки, и она знала, что заплачет, если не уйдет оттуда.

– Забудь об этом, – сказал она. – Серьезно. Забудешь? Просто забудь, будто этого никогда и не было.

Слезы покатились из глаз, как только она отошла на несколько шагов. Хезер быстро смахнула их тыльной стороной ладони; ей нужно было пройти через кучу бывших одноклассников, чтобы добраться до дома Бишопа, в том числе лучшего друга Мэтта, и она бы предпочла умереть, нежели оказаться девушкой, которая плачет на дне рождения своей лучшей подруги. Все подумают, что она напилась. Забавно, как люди, окружающие тебя много лет, могут быть так далеко от истины.