Сезон воронов - Соня Мармен (2013)

И я не лгала. Живот свело болью, на спине выступил пот. Я подумала о пропавших собаках и сделала глубокий вдох в надежде, что недомогание пройдет. Гордон снова принялся водить пальцем по столешнице. Губы его чуть сжались. Наконец палец замер в лужице пива, но через секунду начал постукивать по столу, причем с очевидным раздражением. Теперь мистер Гордон смотрел на меня с презрением.

– Слушайте меня внимательно, миссис Макдональд. Вы, конечно, могли придумать историю с заговором, но я в этом сомневаюсь. Значит, вы все-таки где-то ее услышали. Именем короля я требую…

– Именем которого короля?

Палец Гордона замер над пивной лужицей. Юноша вздрогнул и ненадолго закрыл глаза. Я снова уткнулась в кружку, уже сожалея, что задала этот вопрос. Лучше бы я проглотила его вместе с последним глотком пива… Но было слишком поздно. Гордон вытер палец о сюртук.

– Что вы хотите этим сказать?

Я отодвинулась от него подальше.

– Мне пора. Я и так задержалась дольше позволенного.

– Никуда вы не уйдете, моя прелесть! По крайней мере до тех пор, пока не скажете мне то, что я хочу знать. Вы жестоко испытываете мое терпение. Не заставляйте меня прибегать к куда менее приятным методам!

– Вы собираетесь меня допрашивать? – с нервным смешком спросила я. – А известно ли вам, что в Великобритании пытки запрещены?

– Запрет можно пересмотреть, если речь идет о деле государственной важности.

– Не смешите меня, мистер Гордон!

Бледность выдавала мое волнение, хотя я и старалась говорить непринужденным тоном. Уголки его губ скептически приподнялись. Он сунул руку под стол и извлек маленький кинжал с чеканным клинком, тонким, но острым как бритва. Сталь сверкнула в свете трактирных ламп. Он воткнул клинок в стол перед собой. Я какое-то время смотрела на нож как завороженная, потом сглотнула. Мной овладела паника, и я с трудом переводила дыхание.

– Что вы намерены делать? – пробормотала я отрывисто.

Если он и вправду предатель, то вполне способен убить меня, чтобы я его не выдала. Взглядом я отчаянно пыталась найти в зале хоть одно знакомое лицо. Гордон это заметил и в нерешительности огляделся.

– Вставайте! – приказал он, заставляя меня подняться. – Я отведу вас домой.

Домой? Разве тут у меня есть дом?

– Нет, я остаюсь здесь. Я жду мужа, он скоро…

Он быстро схватил нож и резко дернул меня к себе.

– Ваш муж далеко, мэм. Он не позволил бы вам так долго беседовать с незнакомцем!

Я вскрикнула, когда он заломил руку мне за спину и ткнул в бок острием ножа.

– Теперь вы послушненько пойдете со мной, понятно?

Он схватил со спинки стула накидку, набросил ее мне на плечи и направился к выходу. Острие кинжала, впившееся мне под ребро, было более чем убедительным аргументом. Я молча проследовала за своим цербером на улицу.

Там было тихо, хотя вечер еще только начинался. Наверное, зимний холод заставил людей разойтись по домам. Какое-то время мы шли молча, время от времени спотыкаясь о комья покрывшейся льдом грязи. Я не стала говорить Гордону, где живу в Перте, прекрасно понимая, что его это совершенно не интересует. И не питала иллюзий относительно его намерений: мне предстоял допрос с пристрастием.

Мы прошли очередной перекресток, и он толкнул меня в темную боковую улочку. Я пошатнулась и растянулась бы во весь рост, если бы Гордон меня не поддержал. Из меня извергся поток ругательных слов на гэльском.

– Неплохо для женщины! – воскликнул он, толкая меня к холодной шершавой стене.

В переулке было так темно, что я не видела его лица, не могла предугадать его движений, только профиль вырисовывался на фоне темного, затянутого облаками неба, освещенного молочно-белым слабым светом луны. Рука его легла мне на горло и легонько сжала. Мне стало очень больно.

– А теперь, мэм, мы продолжим наш разговор. Когда у тебя есть нож, можно получить ответ на любой вопрос!