Читающая по цветам - Элизабет Лоупас (2015)

Бракосочетание состоялось в большом пиршественном зале замка Крайтон в соответствии с протестантским обрядом. Теперь никто уже не мог с уверенностью сказать, какую религию тот или иной человек будет исповедовать завтра. Номинально граф Босуэл был протестантом, однако он поддерживал старую королеву Марию де Гиз, которая была католичкой, и пользовался большой благосклонностью у молодой королевы, ее дочери. Власть – вот чему поклонялся Босуэл – мысленным взором я всегда видела его в венке из листьев окопника, похожим на Зеленого Человека древних пиктов. Какие только странные слухи не ходили о вере Босуэла – или его неверии, – а иные и вовсе утверждали, что он занимается колдовством.

Зал освещала тысяча свечей, и к подбалочникам высокой крыши подымался сладкий медовый аромат пчелиного воска. Огонь в огромном камине на противоположном конце зала ярко пылал и громко потрескивал. Я чувствовала примешивающиеся к дыму ароматы розмарина и майорана – растений, олицетворяющих любовь и брак. Королева сидела у огня в удобном кресле под балдахином; у ее ног стояли металлические грелки с горячими углями, а в широкие рукава были положены подогретые камни. Она была закутана в сверкающую мантию из серебряной парчи, украшенную вышивкой серебряной же нитью и подбитую белым мехом. Я стояла на другом конце зала, ничем не блестя, в платье и плаще, который – увы – не был подбит мехом, и мои руки закоченели от холода. После того как в декабре исполнился год со смерти мужа королевы, французского короля, все придворные сняли траур, снова нарядившись в яркие цвета, и королева приказала и мне отказаться от моего законного годичного траура и носить цветную одежду. Она сказала, что не желает видеть вокруг себя черных ворон. И нынче вечером на мне было платье светло-зеленого цвета, такого же, как молодые весенние листья. Как мне хотелось, чтобы наступила весна! Прошлой весною я была с тобою, мой Александр, мой сад у моря был весь в цвету, а Майри все еще спокойно лежала у меня под сердцем.

Глаза мои обожгли слезы, и я отчаянно заморгала.

Мастер Уиллок все твердил и твердил в своей проповеди о грехе идолопоклонства. Интересно, о чем думает сейчас королева? После всего, что ей пришлось выстрадать из-за ее католической мессы за те пять месяцев, что она провела в Шотландии – унизительные демонстрации на улицах, словесные схватки с мастером Ноксом, который нередко заставлял ее плакать, дохлые кошки с бритыми макушками и разграбленные католические часовни. Было странно видеть, как она улыбается и, судя по всему, внимательно слушает протестантскую проповедь. Лорд Джеймс стоял по ее правую руку и выглядел донельзя довольным собой. Может быть, она просто пытается снискать расположение своего брата и остальных лордов Конгрегации? Или же она серьезно подумывает о том, чтобы…

– Поглядите на Рэндольфа. Он явно гадает, как бы она смотрелась на месте Елизаветы Тюдор, и королева Мария об этом знает.

Мне не было нужды оборачиваться, чтобы узнать, кто это сказал – веселый, насмешливый голос и горьковато-сладкий аромат паслена и мирриса могли принадлежать только одному человеку. Он был прав. Томас Рэндольф, агент королевы Англии, в самом деле, смотрел на нашу королеву так, словно оценивал ее. Я ответила:

– Месье де Клерак, насколько мне известно, место Елизаветы Тюдор пока что занято ею самой.

– Место королевы в Англии – штука ненадежная, во всяком случае, с тех пор, как мать Елизаветы впервые увидела ее отца[51].

Он подошел ко мне вплотную, длинноногий, угловатый павлин, одетый в синий с золотом камзол из дамаста, в шляпе, расшитой жемчужинами размером с соловьиное яйцо. Но почему же, несмотря на всю пышность его наряда, в золотое и серебряное шитье всегда вплетена темная нить? И дело было вовсе не в грубом насилии или жестокости, как, например, у Рэннока Хэмилтона – хотя я чувствовала, что месье де Клерак тоже при желании может быть весьма опасен – а в тени аскетизма, которую не могли скрыть ни золото, ни кружева.