Прости… - Януш Вишневский (2016)

Когда он протискивался с елкой в квартиру, то почувствовал запах борща. Улыбающийся Джуниор с лицом, вымазанным шоколадом, сидевший довольный собой на расстеленном посреди кухни толстом плюшевом пледе, бросил мимолетный взгляд на елку и спокойно продолжил выковыривать маленькой ручонкой нутеллу со дна банки. Агнешка не заметила его прихода: говорила по телефону и что-то размешивала ложкой в кастрюльке, стоявшей на плите.

– Ну и сколько добавлять уксуса? Ты ведь знаешь Винсента, он любит борщ с кислинкой. Лимон? Да ладно, при чем тут здоровье? Нет, лимон – это совершенно другая кислота. Мам, неужели ты думаешь, что я не знаю, что он любит, а что нет? Должен быть уксус. У меня есть польский, самый дешевый. Такой, в стеклянной бутылке. Еще со времен социализма. Жуткая кислятина, но Вин его обожает. Сколько бы ты добавила? Две ложки? Ну тогда я добавлю три.

Тут она повернулась и прокричала в трубку:

– Боже ж ты мой, мамочка! Вин вернулся, да с какой елкой! Слушай, перезвоню попозже. Да, настоящая! А какой ей еще быть? Ты думаешь, у нас в лесу искусственные елки растут?! Пока. Да, есть у нас гирлянда, я тебе сегодня уже говорила. Нет. Не проверяла. У меня есть запасные лампочки. И облатка тоже есть. Нет, не знаю, освященная или нет. В «Реале» не крестят и не освящают. Всё, пока. Какие вареники? Ну естественно. Не знаю, прыскали капусту или нет, на квашеной не видно. Обычная, из продовольственного. Нет, маковый пирог не пекла, купила. Никого не отравлю. Ну что ты несешь, чушь какая-то! Да. Белая скатерть. Вышитая, от бабушки. Нет, не дырявая. Вин не любит селедку. И в сметане тоже не любит. Двенадцать блюд?! Ну разве что поставлю на стол баночки с детским питанием Джуниора. Что ты? Да, обязательно. Сделаю ему что-нибудь французское… Нет, не то, что ты думаешь, я не столь вульгарна. Что ты говоришь? Да, запечем карпа. Нет, Джуниору не дам, и костями он не подавится. Всё, хватит выдумывать! Пока! Нет, на исповеди я не была. Ну не была, и всё. Если ты нагрешила, то сама сходи, а за мной нет никаких грехов. На рождественскую службу? Не знаю. Подожди секунду… Вин, мы идем на рождественскую службу?

– Естественно, идем. Как это – Рождество без рождественской службы? Пойдем в часовню при монастыре камальдулов.

– Ты слышала? Вин, оказывается, религиознее меня. Да, мама, будем на службе! У камальдулов. – Говорила она всё более нетерпеливым голосом, прижимая трубку к губам. – Джуниор? А куда ему еще? Джуниор пойдет с нами. Почему это к камальдулам его не пустят?! Ты что такое говоришь?! Джуниор – мальчик, напомню тебе, мама. У тебя внук, а не внучка. Пока что. Женщин и девочек монахи не впускают, это правда, но двенадцать раз в год делают исключение и впускают всех. Рождество как раз такой день. Я абсолютно уверена!!! Всё, пока. Я говорила тебе, мама, что позвоню потом. Сейчас времени нет. Мне еще вареники готовить. – Закончила разговор, положила трубку рядом с засыпанной мукой столешницей и подбежала к нему. – Ты ведь знаешь, как с мамой разговаривать. Всё ей надо знать. Она всегда такая была. – Встала на цыпочки и поцеловала его в щечку. – Как же тебя долго не было, Вин. Уж и не знала, что делать. А елочка – супер.