Одного поля ягоды - Рита Браун

- В края азиатских танцовщиц и вечного солнца! - подхватил Билли. Дэвид ему нравился. Они вместе через многое прошли, и Дэвид был из тех, кто рискнет, не задумываясь, чтобы выручить товарища. Поначалу Билли избегал его, потому что тот был евреем. А когда привык, потом сам удивлялся, чего это он сперва обходил Дэвида стороной. В Раннимиде жило несколько евреев. Они были трудолюбивыми, чистоплотными и на удивление добродушными, но по какой-то причине Билли с самого детства запомнил, что евреи - не такие как все, а "не такие" означало, что они плохие, так что он держался от них подальше. Теперь это все казалось таким далеким и таким глупым.

- Снова на Мери глядишь? - спросил Дэвид.

- Чего? - Билли сам не понял, что неосознанно вытащил из кармана фотографию Мери и пялится на нее.

- Эй, Ромео, негоже показывать жене здешнюю грязь.

- Ага, ага, да, - Билли сунул фотографию назад в карман.

- Я уже забыл, как выглядят женщины, - Дэвид закинул руки за голову и поднял взгляд к небесам.

- А я вот не забыл, какие они на ощупь, - рассмеялся Билл.

- Я слыхал, что русские женщины сражаются наравне с мужчинами. А у поляков есть целые женские подразделения. Нацисты боятся вступать с ними в бой, - сказал Дэвид.

- Какого хрена им бояться?

- Они сражаются куда яростнее нас. Без дураков.

- Тогда моя теща просто должна быть в таком отряде. Пресвятой Иисус на водных лыжах, ну она и стерва! Дайте ей пистолет, и она в одиночку уложит целый батальон.

- Ничем ей не угодишь, да?

- Ага. Что б я ни делал, этой склочной бабе все не так.

- Не принимай близко к сердцу. Большинство матерей не особо счастливы терять дочек. Если б я увидел, как ты вышагиваешь к алтарю в церкви, я бы тут же, просто бегом посадил свою дочку на поезд до Сан-Франциско.

- Вот знаешь ты, как обидеть человека! - проворчал Билли.

- Спасибо, Билл. Я и не думал, что тебя это колышет, - Дэвид пихнул ногу Билли носком своего ботинка.

- Я думаю - каким же я был придурком, когда женился. Молокососом. Я был таким идиотом - думал, что каждая стена - это дверь.

- А чего ты говоришь "был"? - рассмеялся Дэвид. - Ты самый распаскудный сукин сын из всех, кого я знаю. Настоящий мешуга.

- Это еще что?

- Мешугана. Чокнутый, парень, ты - чокнутый. Тебя дважды за год разжаловали в рядовые! Начисти морду еще одному сержанту - и тебя точно вышибут из армии пинком под зад!

- Ну, не сказать, что мы тут живем, как у Христа за пазухой, так что я не против получить уведомление об увольнении.

- Никаких уведомлений. Я здесь, чтобы приглядывать за тобой. Учудишь еще что-то в этом роде - и получишь такую запись в личном деле, с которой тебя после войны только в безработные и возьмут, - проговорил Дэвид.

- Да я вообще не уверен, что вернусь домой, - Лишний Билли забыл, что его голос должен звучать небрежно.

- У всех бывают свои взлеты и падения. А мы пали совсем низко - оторвались от континентального шельфа и приближаемся к самой нижней точке земли, - Дэвид принялся рыться в карманах.

- Чего потерял?

- Шоколадный батончик, - ответил Дэвид.

- У тебя желудок луженый. Как ты можешь есть, когда у нас наверху такое заграждение? - Билли мотнул головой вверх.

- Парочка дохлых япошек не собьют меня с диеты для настоящих мужиков.

- Леви, ты - это что-то с чем-то, ты в курсе? - Билл полез в задний карман и вытащил оттуда сильно подтаявший шоколадный батончик. - Если ты его съешь, то клянусь, после войны я приведу тебя к Фанни Джамп Крейгтон в "Сан Суси" и угощу самым лучшим обедом во всем штате Мэриленд! - Билл протянул ему раскисшую сладость.

- Договорились! - Дэвид развернул и облизал фантик.

Тремя часами позже Дэвид и Лишний Билли все еще теснились в своем ненадежном укрытии.