Семейные тайны - Кристин Сэлингер (2000)

Но Сибилл знала, что, когда он обнимал ее, доводя до исступления долгими чувственными поцелуями, она желала большего. И вот теперь она, женщина, никогда не считавшая себя чрезмерно впечатлительной и падкой до сексуальных наслаждений, превратилась в жалкую несчастную развалюху, потому что некий мужчина растормошил замок, а отпирать его не хочет.

Придется смириться, сказала она себе. Безусловно, при сложившихся обстоятельствах какие-либо личные отношения между ней и Филиппом Куинном изначально были исключены. Теперь если им и предстоит общаться, то только по делам, касающимся Сета. Они оба взрослые люди, сумеют держаться в рамках холодной учтивости и, она надеялась, благоразумия.

Ради Сета.

Услышав, что официантка ставит перед ней салат, Сибилл открыла глаза, но лучше б не открывала. Нестерпимо видеть жалость к себе в лице чужого человека.

— Что-нибудь еще? Может, еще воды?

— Нет, спасибо. Это можно забрать, — добавила она, кивком показав на пустой бокал Глории.

При виде еды к горлу подступила тошнота, но она заставила себя взять в руку вилку и минут пять ковыряла салат, постоянно поглядывая в дальний конец ресторана.

Должно быть, Глории опять плохо, устало думала она. Придется вновь идти за ней, держать ей голову, слушать бесконечные причитания и убирать грязь. Еще одна модель.

Сгорая от стыда и возмущения, она поднялась из-за стола и направилась в уборную.

— Глория, с тобой все в порядке? — Возле раковин никого не было, из кабинок никто не отзывался. Смирившись с унижением, Сибилл стала открывать дверцу за дверцей. — Глория?

В последней кабинке она увидела свой кошелек на крышке унитаза. Он был открыт. Потрясенная, она схватила кошелек, проверила отделения. Все документы и кредитные карты лежали на месте.

А все наличные исчезли вместе с ее сестрой.

ГЛАВА 10

Измученная, больная мигренью, опустошенная, Сибилл трясущимися руками открыла дверь своего номера. Только бы добраться до постели в темной комнате и провалиться в забытье, тогда, возможно, у нее еще есть шанс достойно пережить завтрашний день. Тогда, возможно, она найдет в себе силы предстать перед Куиннами — в одиночку, с позорным чувством вины.

Они сочтут, что она помогла Глории бежать. Но разве имеет она право обижаться на них за это, если уже зарекомендовала себя лгуньей и подлой пронырой в их глазах? В глазах Сета.

Да и в своих собственных, вынуждена была признать Сибилл.

С нарочитой медлительностью она повернула язычок замка, поставила его на предохранитель и прислонилась к двери, собираясь с силами. Ноги не держали ее.

Когда вспыхнула лампа, она сдавленно охнула и ладонью прикрыла глаза, защищаясь от яркого света.

— Ты права, — произнес от балконной двери Филипп. — Вид отсюда прекрасный.

Филипп, как она заметила, уже снял пиджак и галстук, но в остальном выглядел таким же, каким предстал перед ней в полиции. Элегантным, изысканным и разгневанным.

— Как ты сюда вошел?

Он наградил ее холодной улыбкой, обратившей его глаза в два пугающе бездушных колодца цвета морозного зимнего солнца.

— Ты разочаровала меня, Сибилл. Я-то думал, что, собирая информацию об «объекте», ты установила тот факт, что в числе некогда усвоенных мною навыков есть и такой, как беспрепятственное проникновение в любое помещение.

— Ты был вором? — Она так и стояла, прислонившись к двери.

— И вором тоже. Однако хватит обо мне. — Он шагнул от балкона и присел на подлокотник дивана, словно добрый приятель, заглянувший поболтать. — Я восхищен тобой. Твои записи исключительно информативны, даже для дилетанта.

— Ты читал мои записи? — Ее взгляд метнулся к переносному компьютеру на рабочем столе. Из-за дикой боли в голове она не могла в полной мере выразить свое негодование. — Ты не имел права являться сюда без приглашения, лезть в мой компьютер и читать заметки.