Будь со мной - Джоанна Бриско (2008)

— Ты имеешь в виду, что здесь не носятся со своими огромными портфелями всякие педики из газет и телевидения? По-моему, все это может достать кого угодно. Это как… — Я раскрыл окно, выпитое вино уже начинало казаться теплым и тошнотворным. — Господи, — сказал я, вдыхая запах сырой земли за пятном асфальтированной дороги. — Я еще никому этого не говорил, даже самому себе, я… ненавижу всякие там первые листочки на деревьях и тому подобное. Мне повеситься хочется или свернуться клубком, чтобы никого не видеть, вернуться обратно в зиму.

— Мне тоже, — взволнованно сказала она. — Точно как ты говоришь. Даже когда я вижу первые подснежники в конце января, мне хочется, чтобы время остановилось, чтобы не было слышно звуков лета, радио на улицах, детей на площадках. Но все, что я могу, — это сидеть дома, думать, читать книги. Сидеть у камина. Лежать в кроватях.

— В кроватях?

Она промолчала.

— Во множественном числе?

Я повернулся к ней. Мне было так свободно и легко, механизмы моего тела работали так плавно, я как будто мог сделать и сказать абсолютно все, чего бы мне ни хотелось.

Сильвия коротко усмехнулась, глядя в холодную ночь. Она стояла совсем рядом, легкий ветер из распахнутого окна играл ее кукольными волосами.

— Возможно, — сказала она наконец.

Ну конечно, подумал я. Она же женщина, не невинный ребенок. Вдруг я уловил, что ее внешняя сдержанность содержит в себе намек на сексуальность.

— У меня не всегда есть… своя, — сказала она.

— Своя? Своя что?

— Ну… я…

— Кровать. Свой дом, ты имеешь в виду?

— Да, точно.

— Пользуешься добротой незнакомцев? — сказал я.

Она улыбнулась, продолжая смотреть в окно, и глаза ее, скрытые тенью, оставались непроницаемыми.

— Ты был очень добр.

— Неужели?

— Да.

— Боюсь, что это не так.

— Ты пригласил меня сюда… дважды.

— Да. Извини. Мы ведь так ни разу как следует и не поговорили.

— Ты не обращал на меня внимания, потому что я показалась тебе неинтересной. И с чего бы мне быть интересной? Я же… Когда я с кем-нибудь встречаюсь первый раз, я закрываюсь в себе. А ты наоборот. Удивительно. Ты такой живой. Ты разговариваешь с людьми, шутишь, но это не обычная болтовня ни о чем. Когда ты разговариваешь со мной, мне кажется, что я тебя давно знаю.

— Я…

— Хотя, если на меня не обращают внимания, я ухожу в себя. Но мы-то сейчас разговариваем.

— Да. Господи, извини, я ведь такой невоспитанный вахлак. Иногда я просто забываюсь. Запутываюсь в собственных странных мыслях.

Сильвия замолчала. Она казалась очень худой, стояла, сильно наклонившись и далеко высунувшись из окна, словно собиралась нырнуть вниз головой, тонкие ноги даже немного прогнулись назад. Она посмотрела на деревья, окинула взглядом крыши домов. Из-за соседней двери в комнату вплыли звуки возни, разговоров и смеха трех Феронов, периодически прерываемые раскатистым хохотом МакДары. Иногда слышался голос Лелии. А ведь когда-нибудь здесь, в этой квартире, может жить ребенок, доказательство вечности человеческой жизни, еще одна единица в строю уже существующих. К нему будут приезжать мои родители, мать Лелии и будущие дети моих сестер. Но сейчас здесь была эта странная девушка, живущая одна в Блумсбери, не связанная кандалами семейности или прошлого, которая словно взирала на мир со стороны. У меня вдруг возникло желание пробиться сквозь ее гордость и защитить ее, обнять это хрупкое тело, затянутое в простой вязаный школьный свитер, поделиться с ней своей судьбой и заслонить от печалей, которые ее судьба уготовила ей.

— Приходи ко мне в офис, — сказал я. — Выберешь какие-нибудь книги. Чтобы почитать у камина.

— Спасибо. Когда будет время, — ответила она, и ее слова неприятно кольнули меня. — Было бы здорово.

— Можешь приходить, когда захочешь, — добавил я.