Финальный аккорд - Кевин Милн (2016)

Мне говорят, что ты ушла,

Но я знаю, что не навсегда.

Лишь до тех пор, пока я вновь не обниму тебя,

И мы не закончим историю… любви.

Какая-то часть моего «я» хотела повернуться и уйти. Мне надо было так поступить. Даже своим детским умом я понимал, что то, что сейчас происходит внутри хозяйской ванной комнаты, не было рассчитано на мои глаза и уши. Но насколько сильно я понимал, что самое лучшее сейчас – это уйти, настолько крепче мои ноги оставались прикованными к полу. Что-то в его пении звучало странным образом успокаивающе. Это что-то удерживало меня в плену. Я наблюдал выражение лица дедушки, когда бабушку опускали в землю. Он выглядел усталым и сломленным, словно никогда уже не будет счастлив. А сейчас? Он находился в состоянии явного умиротворения. Пение прекратилось, и он вновь начал напевать про себя. Я продолжал шпионить, осторожно наблюдая за каждой струной гитары. Вскоре пение возобновилось. Слова легко потекли в сопровождении той же самой печальной мелодии.

Последний раз я видел дверь закрытой.

Теперь я вижу чей-то носик,

Просунувшийся в дверь.

Итан, это ты?

К тому моменту, когда стало понятно, что дедушка только что встроил мое имя в середину песни, оба его глаза распахнулись, он выпрямился и сел в ванне. С гигантской усмешкой он смотрел сквозь щель в двери, застав меня врасплох. Я ахнул оттого, что меня обнаружили, развернулся на пятках и побежал.

– Итан! – крикнул он, прежде чем я достиг другой стороны спальни.

Я услышал, как гитара с громким стуком ударилась о ванну.

– Все нормально! – снова позвал он. – Не уходи! Вернись!

Немного не дойдя до коридора, я остановился, чтобы услышать, что он скажет.

– Пожалуйста, Итан. Я не против того, чтобы ты смотрел, как я играю. Это хорошо, когда есть аудитория.

Быстренько взвесив все «за» и «против», я на цыпочках осторожно прокрался обратно к двери ванной, которая была так открыта, что меня нельзя было увидеть. Тогда я снова заглянул в щель и громко шмыгнул носом, чтобы сообщить о своем возвращении.

– Ну, привет, – сказал дедушка, подмигнув. – Давай, заходи. Я не укушу. – Он поправил очки, склонил набок седеющую голову и тепло улыбнулся. – Я, может быть, ущипну или немного пощекочу тебя, но кусаться, совершенно точно, не буду.

Я просунул нос дальше в щель, и дверь распахнулась буквально на чуть-чуть.

– Мне нужно в туалет.

– О, понятно. Извини. Я тогда сейчас вылезу из ванны, чтобы у тебя была возможность уединиться.

Он взял в руки гитару и начал вставать. Наклонившись, я толкнул дверь лбом настолько, чтобы он смог увидеть мое лицо.

– Я хотел раньше, но теперь уже не надо. Я перехотел, когда слушал тебя.

Дедушка засмеялся.

– Бедный ребенок. Я тут оккупировал ванную комнату, а он тихо стоит, как церковная мышь, по такому важному делу, которое не терпит отлагательств.

Он подошел ко мне с гитарой в руках и немного приобнял.

– Иди, Итан. Делай свое дело. Я подожду в спальне, пока ты не закончишь.

Он тихонько подтолкнул меня к туалету, а затем закрыл за собой дверь.

Когда я закончил, дед сидел на кровати, прислонившись к ее спинке, и продолжал напевать ту же мелодию.

– Мне нравится твоя новая песня, – сказал я.

Он кивнул.

– Только сегодня начал, когда мы вернулись домой.

– Это про бабушку?

– Да. Я пытаюсь позволить музыке проявить волшебство.

– Волшебство?

– Разве я не говорил тебе, что музыка обладает волшебством? Да-да, настоящим волшебством, Итан. Музыка способна делать то, что никому больше не подвластно.

– Например?