Финальный аккорд - Кевин Милн (2016)

Но они не просто принимали меры предосторожности. Легкие ребенка не были сформированы настолько, насколько все надеялись, и они были заполнены жидкостью, которая еще больше усложняла ситуацию. Когда шепот начал возрастать, ведущий педиатр приказал бригаде перевезти ребенка в другую палату. Когда они вышли, он повернулся и буквально на долю секунды остановил на мне свой взгляд. Я понял по его глазам, что положение серьезное.

– Итан! Скажи мне, что случилось!

В тот момент я еще не знал наверняка, что случилось. Знал только, что что-то не так.

– Все хорошо, дорогая, – солгал я. – Все будет в порядке.

Но хорошо не будет. Специализированная бригада реаниматологов заставила ребенка дышать, но только с помощью аппарата. Следующие двадцать четыре часа девочка провела заключенная в пластиковый пузырь, под постоянным наблюдением в педиатрическом отделении интенсивной терапии. Меня к ней не допускали. На следующий день она скончалась. Врач Анны сыпал кучей бессмысленных медицинских терминов, при помощи которых пытался описать состояние нашей дочери, но я разобрал лишь его прощальную фразу.

– Вы знаете, даже при всех достижениях в медицине иногда просто случаются такие вещи.

Как мне хотелось ему врезать. Почему он вынужден был сказать такое? Мы прекрасно знали, что вещи «случаются просто так». Сколько раз надо стать свидетелем «просто случайных» вещей, чтобы стать экспертом в них? Мы не могли понять, и ни один врач не мог нам объяснить, почему они продолжают происходить с нами.

Глава 11

Для нашей старшей дочери мы выбрали имя Фейт[4], в связи с тем обстоятельством, что ее скоропостижная смерть была, во всяком случае, еще одной серьезной проверкой для нас. Анна была твердо убеждена, что младшую дочь мы должны назвать Хоуп[5], потому что именно это чувство она испытала, когда заглянула в ярко-голубые глаза младенца. Я согласился с именем, хотя в душе несколько сомневался в его правильности. Вряд ли можно иметь надежду без веры.

Несмотря на то, что моя мечта писать песни ради заработка с годами приобрела спорадический характер, часто уходя на задний план, сталкиваясь с мрачными проблемами жизни, мне все же удалось собрать приличный набор музыкального оборудования для поддержания своей формы. На момент смерти Фейт у меня были две электрические гитары, одна двенадцатиструнная акустическая, усилитель, цифровой процессор эффектов, восьмиканальный микшер, синтезатор для имитации ударных инструментов и настольный аппарат для звукозаписи, чтобы я мог соединять вместе треки. И, конечно, у меня в распоряжении все еще находился старый дредноут дедушки Брайта.

Наших накоплений хватило на то, чтобы покрыть примерно половину расходов на похороны, в число которых вошел и малюсенький гроб. Самый маленький гроб, который мне когда-либо приходилось видеть. Чтобы заплатить за остальное, я заложил музыкальные инструменты, которые были в доме, кроме Карла. Он не был моей собственностью, и я не имел права его продавать. Вырученные наличные не только спасли нас от влезания в новые долги, но и позволили заплатить за улучшенный участок на кладбище на холме. Мы также разорились на дополнительные строки на могильной табличке. Октавий и Ланс Берки приехали на похороны из Айдахо. Стюарт, Хизер и их дети тоже приехали. Со стороны Брайтов присутствовало гораздо меньше народа. Только дедушка и тетя Джо прилетели из Орегона. Помимо родственников мало кто еще знал о случившемся. Марк Ллойд пришел с парой близких друзей по работе, и на этом все. Прежде чем мы уехали в похоронное бюро, дедушка предложил мне взять с собой гитару и исполнить во время службы песню в знак прощания с Фейт. Я не только решительно отказался, но и сказал ему, что гитара слишком долго была в моем распоряжении и что он должен забрать ее домой, когда поедет обратно в Орегон.