Дьявол в сердце - Анник Жей (2005)

Обе женщины кивают головами. В Назарете царит упадническая атмосфера. Вторничные добровольцы ушли на летние каникулы, в церкви Благовещения больше нет месс, Мирей сегодня вечером уезжает в Руан, считает часы. Агентство закрывается до сентября. Где бродяги находят пристанище летом? Загадка. Летняя жара решает их проблемы? Меня тошнит. Я наклоняюсь и открываю свою сумку. Беру мобильный, как утопающий хватается за спасательный круг. Сообщений нет.

— Отец Вейсс попросил о новом назначении без предупреждения, — продолжает Розетт, всаживая мне кинжал в спину.

— А куда он едет? — спрашиваю я тихим голосом.

На пару секунд я успокаиваюсь: Люка назначили в Кюри или в Анри-Мондор. Если только не послали в провинцию? Эти перемены объясняют его молчание. Он размышляет. Не надо сходить с ума.

— За границу. Больше ничего не известно.

Лезвие пронзает легкие, сердце задето.

— Что это значит — за границу?

— Мы узнали девятого июля, — вздыхает моя начальница. — Отец хотел сохранить секрет из-за больных. Это будет для них таким ударом.

Не хватало еще только разрыдаться.

— Так не исчезают. Он должен был оставить нам сообщения, корреспонденцию.

— Отец вам не позвонил, Элка? Он мне сказал, что позвонит, — удивляется Розетт.

Она добавляет, что аббат помолится за нас: он ей обещал, что будет упоминать нас в молитвах. У меня бред? Розетт скромно торжествует. Как Люк может через Розетт передавать мне что-то? Мне наплевать на его молитвы. Я хочу, чтобы он молился за меня, как в последний раз.

— Мы ахнуть не успели, как он уже улетел, — продолжает она. — Никто не говорит, куда. Будто бы сообщат позже. Странно! В конце концов вы знаете священников с их любовью к секретам! Он мог что-то ляпнуть кому-нибудь из начальства. Отец Вейсс за словом в карман не полезет. Я думаю, он бросил своих больных ради умирающих в Африке или в Косово. Такие люди всегда хотят отдать еще больше. Мне достается из-за этой истории столько же, сколько вам. Его заменит отец Оливери, не первой молодости. В Церкви Франции нет смены! А для того, чтобы ввести Папу в курс дела, понадобится немало времени! А как ваши токсикоманы отреагируют? У Люлю было столько связей.

— Просто черт знает что! — подлила Мирей масла в огонь.

Для них это была всего лишь рабочая проблема, организационный вопрос. А я умираю. Под моей кожей наступила зима. Люк. Они несут невесть что. Я изнемогаю от жары. Я открываю тетрадь с расписанием и вижу, что Вейсс, действительно, не записан на вторники в сентябре. Его имя стерто. Никто его не замещает. Я листаю книгу месс в церкви Благовещения. Его имя зачеркнуто. С каких пор? Еще вчера он был там. Я снова лезу в сумку, чтобы достать солнечные очки. Я приподнимаюсь, и обе женщины смотрят на меня с повышенным вниманием. У меня, должно быть, тот еще видок в черных очках в этой клетушке без окон.

— Что-то не так?

— Глаза болят.

В горле у меня вкус пепла. Паштет из кролика на всю жизнь? Единственный выход — туалет, но пока надо сохранять спокойствие. Почему он мне ничего не сказал? Почему они в курсе, а я — нет? Воцаряется тишина. Я знаю, что буду вспоминать об этой тишине всю жизнь. Когда я листаю страницы реестра, я слышу шелест бумаги. Я вся в поту. От пальцев остаются следы на тетради. Я везде оставляю отпечатки, кто придет меня арестовывать? В черном пластиковом стаканчике стоят три ручки, одна из них для похорон — у нее колпачок с красным сердечком. Я верчу карандаш похоронного бюро. Этот момент мне напоминает минуту, когда мне сообщили о раке. Диагноз — это топор. Ты слышишь новость. Ты понимаешь не все. Ты проживаешь каждую минуту, одну за другой.