Дьявол в сердце - Анник Жей (2005)

В Вильжюифе лифты до отказа забиты больными, которые прикреплены к капельницам с лекарствами. В шумной толпе неслышно гуляет невидимая смерть. Может быть, она похожа на девушку, стоящую у стеклянной двери. Из-под красного платья высовывается трубка, в сумке находится дренаж.

В Арденнах, на этаже «патологии молочной железы», пациентки встревоженно смотрят на дверь кабинета консультации. Сколько миллионов минут ожидания потрачено в приемной? Кажется, что находишься в филиале биржи труда, только в очереди сидят одни женщины. Каждая больная раком входит, закрывает дверь, задвигает щеколду, раздевается и выходит через тридцать минут; ее сменяет сестра по несчастью.

«Это не женщина, — думает Элка, — это ее рак идет на встречу с консилиумом специалистов. Рак правит бал, он противопоставляет больных белым халатам». Все приветливы, все негромко говорят, они понимают, что женщина вскоре может умереть.

28 декабря

Я научилась вдыхать и выдыхать, сдерживая боль. Под моим свитером всего лишь одна грудь. Я забыла надеть протез. Я некрасива, моя фигура кривая. Бертран найдет объяснения моему опозданию.

— Мадам! Вы слышите меня? Я спрашиваю, вам нужен ресторан на углу бульвара Сен-Жермен и бульвара Распай?

Водитель, женщина, прерывает мои мысли. Я вздрагиваю и подаюсь вперед.

— Да, это тут, — глухо говорю я.

Зимой Париж сверкает тысячью огоньков. Париж, пожалуй, единственный город в мире, где больные раком, глядя на эти волнующие отблески, отказываются умирать. Среди такой красоты больные, гуляющие по вечерам, особенно сильно хотят выздороветь. В то время когда я еще жила, я мало обращала внимание на городской пейзаж. Я на все смотрела взглядом оценщика — и это результат работы в сфере недвижимости. Для меня город был только стройкой, перемещением с одного объекта на другой. Женщина-водитель со станции «Ж-7» останавливает машину перед «Регатой». Она смотрит на меня с подозрением, как будто у меня ружье. У рака есть еще одна положительная черта: вам абсолютно все равно, что о вас подумают.

В «Регате», где в лучшие времена я проводила столько вечеров, я сталкиваюсь с Денизой Дюма, директрисой «Обзора агентств». Специалистка на секунду задерживает на мне взгляд.

Потом проходит мимо, как будто я невидима, и тем самым она совершает маленькое убийство большого масштаба, хотя убийцы такого рода никогда о других не думают. В «Регате», этом кулинарном «Титанике», где у стольких земельных менеджеров есть именное кольцо для салфетки, я вспоминаю все предыдущие убийства.

Я отворачиваюсь. Она скрывается. Я из прошлого, я призрак, а с призраками не стоит связываться. Поначалу, ощутив свою бестелесность, я страдала оттого, что встреченные в Париже X или Y не узнавали меня. Теперь же мне наплевать.

Бертран ждет меня в глубине зала. Седые волосы, очки полумесяцем, галстук, красивый старомодный жилет. С первого взгляда понятно, что это ценитель искусства. Я осматриваюсь, нахожу знакомые лица. Улыбаюсь Пьеру или Полю; никто меня не замечает. Метрдотель похож на персонажа из массовки «Бала вампиров». Официантка, должно быть, начинала у Робло. Ничуть не растерявшись в этой унизительной обстановке, Бертран заказывает устриц и морской язык, я беру то же. Ни его старость, ни мой рак не портят нам аппетит.

Бертран рассуждает о будущем. Я в него не верю, но помалкиваю. Зачем огорчать единственного оставшегося друга? И если мне суждено умереть, то пусть он сохранит воспоминание о моем самообладании.

29 декабря

Я учусь жить совершенно одна, с моими кошками. Вспоминаю полотно Йосефа Израэлса «Старые товарищи» — это я. Когда я не пишу, то гадаю на картах. «Черноволосый юноша» (король пентаклей) повторяется, как заевшая пластинка. Один раз я вытащила перевернутую карту Смерти. Так что же: прорыв, изменения, новая жизнь или Курносая? Я купила книгу «Зелья и порчи». В память о Мод я изучаю магию.