Дикие сердцем - Виктория Клейтон (2008)

— Мисс Сванн, вы бледны, — сказала баронесса, игнорируя слова Вернера. — Вам стоит пересесть поближе к огню. Здесь сильный сквозняк. А Вернер сядет рядом со мной.

Я рассвирепела. Меня раздражал командный тон. Но, с другой стороны, я до чертиков устала от общества баронессы.

— A-а, ми-из Сванн! — Женщина в рыжем парике оказалась мадам дю Вивье собственной персоной. Она окликнула меня, когда я проходила мимо. — Уверена, что ви прибиль издалека. Ви так не похожи на местную уроженку! — В глубине души я надеялась, что мадам дю Вивье не станет сокрушаться по поводу моего изможденного вида. — В вас чувствуется стиль. У вас очаровательное платье. — Она понизила голос. — Женщины здесь имеют привычку носить оконные занавески вместо платьев, — мадам дю Вивье кивком головы указала на леди Фриск, на которой было пышное платье из фиолетового шелка.

Мне понравилась мадам дю Вивье, хотя при ближайшем рассмотрении у нее был довольно устрашающий вид. Пудра лежала на лице толстым слоем. Слишком длинные искусственные ресницы отслаивались, когда она моргала. Запах духов был настолько сильным, что я стала чихать.

— О, ви плохо себя чувствуете! Позвольте порекомендовать пилюли, которые я храню наверху, в своей комнате.

Во время обеда меня усадили между пожилым джентльменом с моноклем, лордом Дирингом, и джентльменом помоложе по имени Монтегю Барст. Соседи немедленно начали разговаривать между собой, буквально поверх моей головы. Мне было все равно. Я ела суп из протертой цветной капусты со сливками. Суп был довольно вкусным. Леди Фриск обратилась к Монтегю Барсту. Лишившись собеседника, лорд Диринг снизошел до беседы со мной. Он спросил, не охочусь ли я. После того как я в очередной раз ответила отрицательно, лорд Диринг потерял ко мне всяческий интерес, но правила этикета обязывали его поддерживать разговор.

— Мы неплохо поохотились вчера. Подняли зверя три раза, два раза подстрелили. Моя старушка кобыла перелетала через изгороди, как птица. Мы проскакали через несколько полей, а затем свернули и понеслись вдоль дороги. Лисица пыталась улизнуть, но мы загнали ее в угол. Чертово отродье заставило нас попотеть. Я чуть было не выпал из седла, когда лошадь прыгала через канаву. Эти фермеры не понимают, что к чему, нарыли канав, где в голову взбрело…

Все мои симпатии были на стороне несчастной лисицы. Я перестала прислушиваться к его рассказу и принялась думать об Алексе. Алекс обожал подобные мероприятия. Ему доставляло удовольствие оттачивать свои социальные навыки. Он полагал, что скука является признаком несостоятельности. Чем менее привлекательным казалось предстоящее событие, тем большим мог быть триумф. Алекс не любил деревню. Он терпеть не мог грязь, холод, отсутствие удобств. Он презирал это особое братство охотников и рыбаков, потому что считал убийство беззащитных животных бессмысленной забавой. Как-то Алекс сказал, что если бы зайцев, фазанов и лисиц вооружили и научили стрелять, то только тогда бы он увидел в охоте смысл. Лишь наличие сильного соперника вызывало у него интерес.

Но Алекс получал удовольствие от общения с теми представителями английского высшего общества, которые скептически относились к способностям людей творческих и интеллектуалов показать себя на высоте в традиционных забавах. Аристократам казались подозрительными его незаурядный ум и красноречие. Алекс всегда вел себя как настоящий джентльмен: одевался неброско, избегал хвастовства, был вежлив с сумасшедшими старушками и добродушен с собаками. Тем не менее он не был одним из них. Он был слишком умен, обладал слишком быстрой реакцией и схватывал все на лету. Кроме того, оливковая кожа считалась тревожным намеком на экзотичность происхождения…