Суперзвезда - Виктория Готти (2002)

— Я тебя ненавижу! Я ненавижу вас обоих. Вы все сгорите в аду за то, что вы мне сделали.

* * *

Вернувшись в свой номер, Челси стянула с себя одежду и, скомкав, швырнула ее на диван. Быстрым и неровным шагом она прошла в спальню, вытащила косметичку и высыпала ее содержимое на кровать. Дрожащими руками схватила спасительный пузырек с таблетками. Она напряглась, пытаясь вспомнить, когда в последний раз принимала литиум. Ей казалось, это было две, а может, три недели назад. Обычно ей удавалось контролировать скачки настроения, принимая таблетки по выходным, когда она не работала, но минувшие несколько недель они работали и по выходным. Неудивительно, что она так плохо чувствовала себя в последнее время. Теперь она уже не владела собой, ей хотелось совершать безумные, вызывающие поступки. Ей нужна была драма — она любила это чувство, каждое мгновение этого блаженства. Но сейчас она должна держать себя в руках, по крайней мере до конца съемок. Ей нужно, как это называют доктора, быть «уравновешенной».

Если Джек или кто-то еще заметит хоть малейшее изменение в ее поведении, с ней все будет кончено. Джек ясно дал ей это понять, прежде чем предложил роль в фильме. Ей придется принимать эти чертовы лекарства — такой был уговор.

Челси проглотила три капсулы литиума, две депакота и одну валиума, запив это стаканом воды. Она стояла в дверях, опершись о косяк обеими руками, и глубоко дышала. Надо подождать, сказала она себе. Как только транквилизаторы начнут действовать, все будет хорошо. А теперь спать, это должно помочь, Челси на цыпочках прошла мимо комнаты Беллы, думая, что та спит. Только бы не разбудить ее, она сейчас не в состоянии общаться с дочерью. Соглашение, которое она заключила с мисс Совершенство, строго соблюдалось: днем Белла приходила на площадку, а ночью кому-нибудь из персонала отеля платили за то, чтобы те оставались с Беллой, развлекали ее, кормили — одним словом, воспитывали. Самым лучшим вариантом для Челси было бы, если б ребенок вообще исчез. Очень редко Челси видела в Белле себя — нежеланную, никому не нужную девочку. И сегодня Челси почувствовала всплеск этих чувств. «Бедная Белла! Бедная я!» — стучало у нее в голове. Ее отец, ее настоящий отец, отрекся от нее, вычеркнул из своей жизни. Роджер Турмейн ясно дал понять, что она для него не существует. У него есть дочь, ее зовут Кэссиди, и никакая другая ему не нужна.

Босиком Челси прошла по ковру к кровати. Встала на колени, наклонилась и вытащила коробку из-под обуви с самыми ценными вещами: доказательством ее личности, настоящей личности. Она просмотрела неоплаченные счета, письмо, в котором у Марии требовали отказаться от словно «никому не известном ребенке Турмейнов» в обмен на деньги, и, наконец, еще одно письмо, тоже от Джеймса, в котором он просил Марию дать ответ. Как глупо, подумала Челси. Два несомненно умных, удачливых человека оставили такие улики. Она перебрала бумаги и достала со дна самое ценное: письмо из госпиталя. Она прижала его к груди. Сон овладевал ею, мысли путались. Она сложила все обратно, закрыла крышку и убрала коробку под кровать. Потом она поднялась с пола и кошачьим движением скользнула под одеяло. Она все еще была окутана темным облаком, лишавшим ее способности мыслить. Все, окружающее ее, вдруг стало черным и мрачным. Она не узнавала комнату и мебель, не понимала, где находится.