Суперзвезда - Виктория Готти (2002)

Кэсс сидела как парализованная. Там лежал тот совершенный бриллиант — сверкающий и изящный, как говорил Джек, достойный его невесты. Изумительный камень, теперь вставленный в платиновый перстень, был больше чем просто подарком. Джек предлагал ей свою любовь, свою жизнь, и ей хотелось взять все это и удержать навсегда. Но то рациональное, практичное, что было в Кэссиди Инглиш, удерживало ее. Вечер в Париже и волшебная ночь в Монте-Карло — эти воспоминания были незабываемы, но они не означали любви, это было бы нелогично. Она не могла объяснить, как такие здравомыслящие, независимые натуры могли столь быстро попасть в сети любви? Как могла она доверять собственным чувствам, не говоря уже о его словах?

— Пожалуйста. — Его голос был настойчивым.

— Джек… нет, нет, я не могу.

— Ты можешь.

— Нет, правда… я не могу.

Он взял кольцо с атласной подушечки и надел ей на палец.

— Его сделали для тебя.

Кэсс была удивлена. Она могла поклясться, что он нервничает.

— Пожалуйста. Скажи «да».

Она оторопело молчала.

— Ты действуешь слишком быстро. Я в растерянности, я не знаю, что сказать.

Все казалось таким естественным — влюбиться и отдаться чувству. Невольно она проскользнула за стальные ворота, охраняющие его любовь. И она знала, что он прошел через каменную стену, окружавшую ее сердце. Бессмысленно отрицать очевидное.

Но могли ли они сказать «навсегда»? Это ли он имел в виду? Хотела ли она этого?

— Скажи что-нибудь. — Джек держал ее руку, бриллиант вспыхивал желто-голубыми искрами любви в солнечном свете высоко в облаках над Венецией.

— Я боюсь.

Он откинулся в кресле, наклонил голову и усмехнулся.

— Тогда не говори ничего сейчас. Подумай об этом. Дай мне ответ на балу. Если ты наденешь это кольцо, это будет означать «да». — Он помолчал. Его глаза не отрывались от ее. — А если не наденешь, значит, нет.

* * *

Кэсс вернулась в «Киприани» в состоянии блаженства. Она взяла больше дюжины сообщений, оставленных для нее на стойке, и направилась наверх. Она парила в облаках, кружась в водовороте счастья и наслаждения.

Она радостно открыла дверь своего номера, намереваясь принять самую долгую и восхитительную ванну в своей жизни. Пена, свечи, легкая музыка. Каждый раз, когда она думала о Джеке, по ее коже пробегали мурашки.

— Я страшно волновался.

Его голос спустил ее с небес на землю. Кэсс повернулась и увидела отца, поднимающегося с дивана. Его тон не предвещал ничего хорошего. Собравшись с мыслями, Кэсс поставила чемодан и спокойно посмотрела на отца. Как мог этот человек до сих пор заставлять ее чувствовать себя провинившимся ребенком? В этот момент Кэссиди поняла, что теперь все будет по-другому, она стала сильнее. Она почувствовала жалость к больному, стареющему отцу, он походил на старого льва, чье рычание стало тихим.

Она спокойно заговорила:

— Привет, отец. Ты не мог бы сказать мне, как ты сюда вошел?

— Консьерж сказал мне, что ты уехала в пятницу вечером с Джеком Кавелли. — Взгляд Роджера остановился на чемодане от «Луи Вуттон». — Ты не могла бы рассказать мне, где ты была два дня?

— Вообще-то нет. Это моя личная жизнь. Тебя это не касается.

— Черта с два, — вспылил он.

Кэсс никогда не видела его таким озабоченным и сердитым. Его лицо напоминало гротескную маску. Он стоял, опустив руки и сжав кулаки. Воспоминания о гневных тирадах Роджера, направленных против ее матери, заполнили ее мысли. И ей вдруг стало интересно, что же такого сделал Джек ее отцу, что тот его так ненавидит.

— Мы с Джеком были в Париже и в Монте-Карло, — ответила она и, взяв сумку, направилась в спальню.

Но Роджер быстро схватил ее за руку, когда она проходила мимо него.

— Послушай меня, юная леди. Не забывай, что это бизнес. Между тобой и Джеком Кавелли не будет никаких отношений, кроме деловых. Я запрещаю. Ты меня поняла?