Обмануть себя - Наталия Рощина (2008)

Марина до сих пор болезненно вспоминала отъезд подруги. После разоблачения Белова казалось, что улеглись страсти, все стало на свои места. Марина решила, что теперь уж надолго именно она будет занимать самое важное в сердце Ляльки место, но нет! Подруга распорядилась по-своему. Зачем она так спешила?

Марина ни секунды не верила в то, что заключается брак по любви, как о том трезвонили газеты, журналы. Телевидение сошло с ума, показывая счастливую молодую избранницу известного бизнесмена Молчанова. Софья Львовна не один раз пыталась вызвать Маринку на откровенный разговор. Мать хотела разобраться в безрассудном поведении дочери, узнать имя того, от кого убегала Алиса. Софья Львовна была уверена, что ее близкой подруге известно больше, чем ей, но натолкнулась на молчание. Девочки умели хранить секреты. Марине казалось, что прошел год, целый долгий год, а ей до сих пор не прощается это. Матери было нелегко признать, что единственная дочь предпочла раскрыть свое сердце подруге, оставив в неведении ее саму. Наивная женщина полагала, что это первый подобный случай. Пожалуй, ей действительно было лучше ни о чем не знать.

Марина продолжала оставаться для Зингеров девочкой, о которой они привыкли заботиться. Почти дочкой, почти — потому, что девочка хотя и росла у них на глазах, с самого начала хотела и была более самостоятельной и независимой, чем их родная дочь. Марина боялась преступить черту, которую определила сама. С годами Софья Львовна поняла, что девочка была права. Марина не приближалась достаточно близко, чтобы позднее не только ее радости, но и ее неудачи не становились причиной ее разочарования. Иногда девушке хотелось забыть о принципах и, уткнувшись в плечо тети Сони, разреветься, но всякий раз она останавливала себя. Она никогда не знала, что такое материнская ласка, и невероятно скучала по тому, чего не пришлось испытать. Только глядя на отношения Алисы с родителями, Марина понимала, чего лишена. Она получала похвалы только от Зингеров. Родная мать так крепко втолковала ей, что она — тупая уродина, что забыть об этой характеристике она не смогла до сих пор. Она тайком плакала, считая несправедливым такое положение вещей. Отсюда возникали многие проблемы, ершистость, показная самоуверенность. Марина должна была доказать этому миру, что способна пробиться сама, что у нее масса талантов. Она избрала не самый короткий и удачный путь для достижения своей цели. Бывало, Софья Львовна разводила руками.

— Что ты так расстраиваешься, Сонечка, — успокаивал ее Захар Борисович, — мы делаем для нее больше чем кто-либо. Но несмотря на это, она никогда не будет считать нас родными. Это зов крови, пойми. У каждого он свой и здесь ничего изменить нельзя. Я не удивлюсь, если в какой-то момент она начнет пить, как ее мать, царство ей небесное. Лучше бы не дожить нам до этого, но все возможно, повторяю, все. Со своими детьми не всегда разберешься, а ты о чужих.

Софья Львовна умом была согласна с мужем. Он редко ошибался, но сердце женщины отказывалось многое понимать. Так хотелось, чтобы теперь, когда Лялечка далеко, Марина выказывала им чуть больше знаков внимания. Она не могла не понимать, насколько болезненно переживают они отъезд Алисы. Мариша ведь видела, какие близкие, доверительные отношения царили в их семье. Неужели не возникло желание восполнить эту потерю элементарным проявлением внимания? Но Марина, напротив, стала еще реже показываться на глаза Софьи Львовны. Со своей стороны, она не хотела, чтобы тетя Соня видела, как ей тяжело переносить разлуку с Алисой. Это сейчас она могла спокойно слушать и благодарить за переданные по телефону приветы из столицы, а раньше, еще месяц назад, подобные разговоры заканчивались горькими слезами в пустой квартире. Никто не видел этих слез. Марина расценила поступок Алисы как предательство по отношению ко всем, кто ее любил по-настоящему. Добровольное заточение в роскошном дворце, обладание всевозможными привилегиями и возможностями в обмен на очерствевшее сердце…