Шедевр - Миранда Гловер (2006)

Я развернула второй сверток. Там находилась шкатулка для драгоценностей, обтянутая черным бархатом. В шкатулке лежало изысканное золотое кольцо с рубином, которое идеально подошло для указательного пальца моей левой руки. Я повернула кольцо и увидела герб Кристины, выгравированный внутри. Кольцо удивительно походило на изображенное Гольбейном.

— Дом Диора сделал его по специальному заказу, — улыбаясь, сказала Петра.

— Мне его одолжили?

— Что ты, Эстер, конечно нет. Давай дальше, разворачивай третий сверток.

Я разорвала бумагу и достала коробку. Внутри лежал серебряный ключ. Петра умеет заинтриговать. Я вопросительно посмотрела на нее.

— Тебе не обязательно пользоваться сундуком, — объяснила практичная Петра, — но он идеально подходит для хранения костюмов, каждый из которых лежит в специальной коробке. Если ты возьмешь сундук, не забудь запереть его.

Отказаться было невозможно. Я представила себе, как этот сундук будет стоять на сцене, когда я пойду с молотка. Мари и ее приданое готовы.

Петра взяла список и вместе с ассистентами принялась тщательно проверять наличие каждой детали, сверяясь с эскизами. Когда мы занялись работой, обстановка снова стала напряженной. Ассистенты быстро выполняли указания Петры, показывая каждый предмет из списка. А затем началась примерка.

31

«Ивнинг Стандард», рубрика «Искусство», 24 февраля.

В преддверии великого аукциона, на котором состоится продажа Эстер Гласс, возникает вопрос: кто делает на нее ставку? В ее личной жизни сейчас, похоже, происходит борьба за свободу — известный французский искусствовед Гай Симеон сопровождал Эстер на прошлой неделе во время ужина в галерее Тейт Модерн; несколько дней спустя их также видели вместе в Лувре. Тем временем Эйдан Джерок, агент и любовник Эстер, был замечен в ресторане в Нью-Йорке во вторник с менеджером Сотби по работе с клиентами Жаклин Квинет. Затем они уехали к нему домой для обсуждения деловых вопросов — или для чего-то еще? Хотелось бы знать, кто будет представлять Эстер завтра и кому поручено заниматься ее продажей.

— Это Линкольн написал?

Я пожала плечами и затянулась сигаретой. Я испытывала беспокойство, думая о предстоящем сегодня вечером разговоре с Эйданом о наших отношениях. До аукциона оставалось менее двадцати четырех часов. Эйдан приехал на примерку прямо с самолета. Мы не говорили после того ужасного телефонного звонка, состоявшегося неделю назад, и когда я увидела его, у меня так защемило в груди, что я едва могла дышать. Но вокруг было столько людей, что мне пришлось принять его поцелуй как должное, словно между нами ничего не произошло, и продолжить примерку. Я испытывала эмоциональное напряжение, стараясь, чтобы представление получилось впечатляющим и правдоподобным. Все немногочисленные зрители отреагировали хорошо, спектакль сняли на видеокамеру. Было уже около полуночи, когда Петра и ее ассистенты наконец ушли, довольные тем, что последняя часть подготовки завершена и костюмы готовы. Все платья, кроме наряда мадам де Сенонн, аккуратно упаковали в сундук для завтрашнего аукциона.

Я сидела в халате, поджав под себя ноги, на противоположном от Эйдана краю дивана; между нами лежала раскрытая газета, которую он принес. Я чувствовала себя усталой и раздраженной. Было бы неплохо отдохнуть пару дней перед торгами. Но времени на отдых не оставалось. И, позабыв о благоразумии, я набросилась на Эйдана:

— Что вы делали с Жаклин в твоей квартире?

— У тебя с Гаем роман?

— Я думала, что ты не веришь сплетням газетчиков.

Он вздохнул, закрыл глаза и откинулся на спинку дивана.

— Ты была такая нервная в Нью-Йорке.

— Я была нервная? Это ты поступал нечестно по отношению ко мне.

Эйдан выпрямился, повернулся и посмотрел на меня. В его глазах горела ярость.