После грозы - Сюзан Руа (2016)

По многу раз за день Жан присаживается на край моей кровати и заставляет меня поесть. И не сводит с меня встревоженных глаз.

– Погода сегодня отличная! Может, выйдем на улицу? Просто подышим воздухом…

Я даже не утруждаю себя ответом. Там, за пределами этой кровати и моей боли, – нет больше ничего. Так зачем куда-то идти? Тем более что я не уверена, смогу ли сделать хотя бы десяток шагов и не свалиться.

Иногда сквозь сон я слышу голос Бренды, но из комнаты не выхожу, поэтому не знаю, чудится мне это или нет. Сколько времени я тут? Неделю? Две? Было бы странно, если бы Бренда до сих пор была в Монреале. Особенно после того, как я буквально прогнала ее из палаты. Нет, наверное, мне все это мерещится…

И вот наступает день, когда мне перестают давать таблетки. По словам психолога, я уже в состоянии самостоятельно восстановить, пусть и постепенно, связь с реальностью. Не знаю, на чем основаны его выводы, но я не возражаю. У меня нет сил даже на то, чтобы потребовать еще таблеток. А жаль, потому что теперь я меньше сплю…

Я часто слышу, как Жан говорит по телефону, что мне уже лучше, но восстанавливаться я буду еще очень долго. В этом я не сомневаюсь… Мне кажется, что этого вообще никогда не произойдет. Может, я права, доктора ведь не имеют права говорить пациентам такие страшные вещи, верно? У них такая работа – видеть надежду там, где ее уже нет.

И еще мне кажется, что Жан начинает терять терпение. По его словам, он не думал, что все это так затянется, и не знает, что со мной делать, когда ему придется вернуться на работу, потому что меня в таком состоянии нельзя оставлять одну. А почему, собственно, нет? Я никуда не собираюсь уходить. Бо́льшую часть времени я даже не знаю, в квартире Жан или нет. Так почему он не может оставить меня в этой комнате? И на какое-то время забыть о моем существовании. Если я – обуза, пускай меня выбросят или упекут куда-нибудь! Интересно, существует ли специальное заведение для несчастных людей? Место, где я не докучала бы никому своими слезами.

Вечером, когда Жан входит ко мне с уставленным тарелками подносом, я говорю:

– Я могу переехать к себе, если хочешь.

– Что ты несешь? Ты даже поесть сама не можешь! И не мечтай о том, что я оставлю тебя без присмотра!

– Но ведь ты не знаешь, что со мной делать, – дрожащим голосом произношу я. – Я все слышала!

– Мне нужно бывать в магазине, но я это улажу. Любые проблемы решаются, Шарлотта. С понедельника за тобой будет присматривать медсестра. Она придет сюда.

– Не нужна мне медсестра! Я вполне могу оставаться одна.

– Ты и так слишком одинока, Шарлотта. Ты целыми днями сидишь в этой спальне! Если бы не необходимость принимать душ, ты бы, наверное, уже утонула в матраце!

– Ты устал возиться со мной, – печально констатирую я. – И я вижу, что стала для тебя обузой.

– Не говори так!

– Ты не понимаешь! Жан, я не уверена, что вообще когда-нибудь приду в норму…

И я снова начинаю шмыгать носом. Жан ставит поднос на прикроватный столик, садится на кровать, обхватывает меня руками за плечи и легонько встряхивает. Но голос у него грустный.

– Конечно же, ты поправишься! Шарлотта, я что, не понимаю, как тебе тяжело? Но вдвоем мы со всем справимся, понятно тебе? Постарайся увидеть светлую сторону…

Светлую сторону… А разве она есть? Я отвечаю таким сердитым взглядом, что Жан спешит развить свою мысль:

– Может, это было неправильно – оставить ребенка от Алекса? Вспомни, поначалу ты и сама не была уверена… А может, Алекс… ну, не захотел быть один? Может, это он теперь присматривает за малышкой?

– Заткнись! – шепчу я. – Я хотела этого ребенка! Все его хотели! И ты прекрасно знаешь, почему я его потеряла.

– Ты говоришь глупости! Алекс не стал бы тебя наказывать, ясно? Он не такой!