Тихая ночь - Чарльз Эллингворт (2012)

Дворецкий открыл двери особняка и, не узнав Мими, встретил ее обычным вежливым взглядом, заставив молодую женщину впервые задуматься о том, как изменила их дорога. В роскошном зеркале мелькнула грязная, мрачная крестьянка, в которую она превратилась: норковое манто, используемое в качестве поддевки, терялось под огромным пальто; темные волосы, обычно вившиеся блестящими кудрями, торчали из-под видавшей виды меховой шапки сальными клоками. Пока дворецкий извинялся за то, что не узнал гостью, на пороге появился граф.

— Дитя мое, слава Богу, ты здесь! Я волновался о тебе с тех пор, как получил письмо от твоих родителей, сообщавшее, что ты все еще была дома, когда началось наступление. Проходи же! Проходи! Хальдер, скорее, скажите моей супруге, что прибыла графиня фон Гедов и ей немедленно требуется ванна и ужин. Немедленно! И не забудьте о ее друзьях: проводите их в дом и найдите для них горячей еды. Обогрейте их. У камина. Пойдемте. Леди и джентльмены, пожалуйста, потеснитесь, освободите немного места для наших новых гостей.

Когда Мими и ее спутников провели в роскошный холл, украшенный изящными золотыми листьями и фресками с пасторальными сюжетами в стиле ancien régime[61], они поняли, что дом уже до отказа наполнен людьми. Камин попал в окружение толпы, недавно прибывшие протискивались как можно ближе к огню, чтобы впитать его тепло. Те, кто уже согрелся, устраивались на полу семейными группками и забывались сном.

У спутников Мими не было сил бороться за место у огня, они как стояли, так и повалились на пол, не позаботившись даже о том, чтобы подложить что-нибудь под головы, прежде чем закрыть глаза и уснуть.

Смертельная усталость и долг требовали, чтобы Мими присоединилась к ним, но, не желая слушать никаких возражений, дворецкий повел ее в будуар графини. Он с брезгливостью и недовольством пробирался сквозь груды вещей, которые казались ему явно лишними во владениях хозяина.

Графиня ухаживала за двумя больными детьми, лежавшими на кровати в ее гардеробной. Она делала им компрессы из влажных фланелевых тряпок. Увидев Мими, женщина отставила миску с водой, и ее напудренное лицо осветилось удовольствием, облегчением и любовью: она, как и муж, узнавала в молодой графине фон Гедов свою покойную дочь, а потому встретила ее с материнским теплом.

Мими раздели, выкупали и уложили в кровать, а она, морально и физически истощенная, наблюдала за этим как будто со стороны, не имея ни сил, ни желания сопротивляться.

Прошло двадцать четыре часа, прежде чем она проснулась, голодная и вялая после сна, но окрепшая. Накинув халат хозяйки замки поверх пропахшей нафталином одежды, Мими пошла по коридорам из тел и пожитков и пробралась мимо сгрудившихся кучками семей в холл, где вокруг камина собиралась толпа. Всеобщее внимание было приковано к вертелу, на котором зажаривали двух свиней. Жир сочился в огонь, и тот алчно вспыхивал навстречу каждой капле. Глаза пожирали кипящую плоть, ноздри подрагивали от запаха жареного, наполнявшего холл и переливавшегося дальше, в следующую комнату.

Из огромного чана разливали суп. Его ели в каждом углу, глядя куда-то вдаль, упиваясь тем, как живительный бальзам проникает в самую душу, заставляя снова почувствовать себя человеком, возвращая чувство собственного достоинства; теперь они были не просто животными, одержимыми мыслями о тепле и пище.

Спутники Мими устроились под лестницей. Герр Райнхарт опять уснул, не выпуская из рук эмалированной кружки, до половины наполненной супом; Реммеры не отрывали голодных взглядов от камина, а крестьянка с остервенением перебирала остатки своих земных сокровищ.