Месть женщины - Наталья Калинина (1995)

— Кто тебя возьмет в плен? Мы или эти голожопые дикари Кармаля? — Он добродушно рассмеялся. — Не бзди, парень. Покрутишься два-три годика на нервах и стрессах, зато в старости будет у тебя и дача, и кремлевский паек, и личный автомобиль. Теперь все только от тебя зависит.

Палыч посмотрел на него холодным испытующим взглядом.

— Почему я должен вам верить? — спросил Ян, все надеясь какой-то миллионной долей надежды на то, что рассказ о гибели родителей вымысел чистой воды.

— Придется поверить, Анджей Мечислав Ясенский. Тебе говорит что-нибудь это имя?

— Да, — тихо сказал Ян. — Как только вы назвали меня так, я понял, что это мое настоящее имя. Мои родители живы?

— Не торопись — всему свое время. — Палыч снова преобразился в дружелюбного и компанейского поездного попутчика. На столе возникла новая бутылка коньяка, Антон Мстиславович достал банку с черной икрой и кусок жирной осетрины. — Сперва давай поговорим о твоей сестре, которая в настоящее время живет в Беверли-Хиллз, Голливуд, штат Калифорния. Мария Джустина Грамито-Риччи, вдова капитана Франческо Джузеппино Грамито-Риччи, связного наркомафии некоего дельца по кличке Летучий Голландец, погибшего в результате теракта вместе со своим боссом.

— Она…

— С ней все в порядке. — Палыч успокоительно похлопал Яна по плечу. — Живет в настоящем замке, воспитывает дочку-вундеркинда, ну, и так далее. Кстати, стала необыкновенно красива. Наших русских баб возраст только красит. — Палыч почему-то вздохнул и полез в карман.

Ян жадно впился глазами в цветную фотографию размером с почтовую открытку. Да, это вне всякого сомнения была она, Маша. Она сидела за столиком возле какого-то пышно цветущего куста и улыбалась в объектив. За ее спиной стояла красивая молодая женщина с теннисной ракеткой в руке.

— Ее сестра по отцу — Сьюзен Тэлбот, внучка газетного магната, дочь небезызвестного Анджея Ковальски, он же Эндрю Смит. Когда-то он был мужем Сьюзен Тэлбот-старшей. Впрочем, остался им формально по сегодняшний день. Правда, нам неизвестно, жива ли его американская жена или уже успела сыграть в ящик. Она нас ни с какого бока не интересует. Как и этот Эндрю Смит, который кочует по всему свету, попеременно увлекаясь разными идеологиями, как когда-то Ли Харви Освальд, убийца Джона Кеннеди. Он тоже не интересен. Слишком одиозная фигура. К тому же болтун и кривляка. Вы любите свою… сестру? — спросил внезапно Палыч, перейдя на «вы».

— Да. Только, выходит, она мне не сестра, а Анджей Ковальский не отец. Но это в том случае, если вы говорите правду.

— Я всегда говорю только правду, товарищ Ясенский. Не моя вина, что в этом мире все меняется: границы, правители, идеологии. Союзники становятся врагами и наоборот. Американцам нечего делить с русскими, и они поймут это в самом ближайшем времени. Только сперва придется сбить с них спесь передовых борцов за права человека. Что мы с вами и попытаемся сделать.

— Я бы не хотел быть замешанным в провокационной акции, — сказал Ян. — Борьба должна вестись честно и справедливо.

Палыч хмыкнул и подмигнул Антону Мстиславовичу.

— Товарищ Ясенский, ваша сестра стала невозвращенкой, и мы простили ей это, хоть она и поступила нечестно по отношению к своему мужу, сыну да и к вам тоже. Мы на все закрыли глаза. А знаете почему? — Палыч едва заметно кивнул головой, и Антон Мстиславович ловко распечатал бутылку, налил коньяку в стаканы. — Потому что нам в нашей работе нужны союзники. Много союзников. И мы умеем быть благодарными и великодушными по отношению к ним и беспощадными и непримиримыми к врагам. Вы полагаете, красота и богатство могут уберечь эту женщину, скажем, от автокатастрофы или от пули наемного убийцы? — Палыч выдержал многозначительную паузу, при этом не сводя глаз с погруженного в свои думы Яна. — Давайте же выпьем за ее здоровье и благополучие. И за вашу удачную карьеру, товарищ Ясенский.