В скверике ее поджидал Игорь, он сказал, что Ирина с отцом сейчас спустятся и что машина уже стоит у входа в больницу. Ольга поняла, что Игорь не случайно оказался здесь один, он хотел поговорить с ней с глазу на глаз.

— Оля, мне-то ты хоть можешь объяснить, что случилось? — сразу спросил он.

— Ты о чем? — разыграла удивление Ольга.

— Сама знаешь о чем, — нервно проговорил он.

— А-а, ты о квартире, — сказала она. — Ну, забыла закрыть, с кем не бывает. Но ты же сказал, ничего не пропало, значит, ничего и не случилось.

Но Игорь за три года общения с ней слишком хорошо изучил ее повадки и способен был отличить наигранное удивление от искреннего.

— Но ты ведь даже не спросила меня об этом. Значит, тебя что-то другое напугало. Что, Оля? — настаивал он.

Ольга смотрела в непроницаемо черные глаза и видела в них свое отражение. Случись все несколькими месяцами раньше, она, конечно же, в первую очередь поставила бы в известность Игоря и, возможно, ей не пришлось бы обращаться к Шурику. Только теперь уже поздно, у Игоря появились заботы, и совсем ни к чему впутывать его в свои дела.

Но тот был не на шутку встревожен и необычайно настойчив, он чувствовал, что тут что-то не то и над Ольгой нависла какая-то опасность.

— Ну, если ты так настаиваешь, — нехотя протянула она, — я скажу. — Мысль, как отвязаться от его докучливых расспросов, быстро созрела у нее в голове, и она, опустив глаза якобы от смущения, а на самом деле из соображений, как бы ненароком не выдать себя взглядом, произнесла: — Дело в том, что… ну, в общем, в квартире находился один мои знакомый… и я испугалась, что он мог бы встретиться с тобой.

— То есть — твой любовник, — отчасти насмешливо, отчасти неприязненно сказал он. — И как же его зовут, если это, конечно, не секрет?

— Кирилл, — непроизвольно вырвалось у нее.

— Красивое имя… — проговорил он раздумчиво, как бы соизмеряя ее вчерашнюю реакцию со степенью испуга от возможности нежелательной встречи двух возлюбленных — бывшего и настоящего. — Ну что ж, передай Кириллу, чтобы не забывал впредь дверь запирать, когда уходит, — произнес он наконец, и непонятно было, достаточно ли убедительным показалось ему Ольгино объяснение, потому что некоторая настороженность все-таки осталась в его взгляде.

Когда они вместе с дядей Пашей приехали в Александровку, стол на террасе был уже празднично накрыт и ждал лишь их появления. Дружная семья в полном составе уселась обедать, и дядя Паша, как виновник этого небольшого семейного торжества, счастливый от сознания, что наконец-то он дома, со своими близкими, пустился рассказывать всевозможные смешные случаи из больничной жизни.

Ольга понимала, что обеду суждено плавно перейти в ужин и что теперь до самого позднего вечера родственников не оторвать от стола и от нескончаемой беседы. Она встала, извинилась, сказав, что должна непременно заканчивать работу, и ушла в свою светелку. Ольга решила, что не позволит никаким посторонним мыслям отвлечь себя от злополучной рукописи и, пока не прочтет все, не разрешит себе думать о Светке, о Шурике и о вторжении в ее квартиру непрошеных гостей.

Поначалу это казалось делом почти непосильным, так как доносившийся с террасы смех и громкие возгласы постоянно возвращали ее из театрального абсурда в мир житейских перипетий, но понемногу она втянулась, перестала слышать голоса и другие посторонние звуки и потеряла даже счет времени.

— Олюшка, ты же больше четырех часов сидишь не вставая, — укоризненно сказал дядя Паша, входя в светелку и усаживаясь на топчан. — Лариса с Тамарой рассказали уже, как тебе плохо было вчера. — Дядя Паша с тревогой посмотрел на нее. — Конечно, это переутомление. Нельзя же так надрываться, пойдем в саду погуляем.

* * *