– Добра? Дорогая, ты, похоже, не представляешь, какую услугу ты мне оказываешь, – сказала Зои. – На тебя отныне будет направлено множество камер. Невестка Лизы Бахманн, жена принца Лео… И ты красивая девушка, ты настоящая девушка. А не вешалка вроде герцогини Кэт. Я люблю, когда есть грудь и сзади есть за что ухватиться. Платья садятся лучше! Только не говори Лизе, что я это сказала. У нее хвататься не за что.

Я покраснела.

– Надеюсь, камер будет не слишком много… Я не очень люблю фотографироваться.

Зои рассмеялась, словно я намеренно пошутила.

– Ты что, не видела королевских свадеб? Не заметила, что в мире не хватает принцев, которые заключали бы брак? А ты, моя дорогая, истинная английская роза!

– Нет, я… нет. У меня веснушки и руки…

Ну почему мне так сложно принимать комплименты? Я не понимала. Почему я машинально от них отбиваюсь?

«Мошенник Крис», – произнес мрачный голос в моей голове. Папа и его строгие предупреждения о людях, которые говорят доверчивым девочкам то, что девочки хотят услышать. Келли была падкой на комплименты, и к чему ее это привело?

Зои подхватила со стола зеленый карандаш и завертела его в пальцах.

– Вернешься ко мне через два года, когда твои русалочьи кудри и огромные голубые глаза будут красоваться на обложках всех журналов, и посмотрим, что ты скажешь о том, как ты не любишь фотографироваться. А теперь давай поговорим о твоей маме…

Я улыбнулась, но моя вера в дизайнерские способности Зои была куда крепче, чем в ее же пророческие.

Глава двадцать седьмая

Когда ваш ежедневник превращается из просто переполненного в аналог расписания аэропорта Хитроу, время летит быстро. Пугающе быстро.

Я вычеркивала пункты из списков – бронирование поставщиков, подведение итогов бюджета для церемонии в Хэдли Грин, еще одна перепроверка действительности паспортов мамы и папы для полета в Нирону, – но время бежало быстрее, чем я это осознавала, в моей собственной жизни. Июль превратился в август, август в сентябрь, и я заметила, как осень постепенно проявляется в листьях и земле, но для меня минуло всего десять дней с тех пор, как прошел мой последний платеж за кредит.

К примеру, пока я не прочла об этом на газетном стенде у станции метро Слоан-сквер, я совершенно не помнила, что сад на крыше Грейс Райт будет освещаться в октябрьском номере «Гарденс иллюстрейтед», – она говорила мне, что его фотографировали в июле, когда дикие цветы в коттеджных ящиках и бочках цвели пышнее всего.

Точнее, она спрашивала меня, не могу ли я «одолжить» для нее еще растений, «просто чтобы немного его оживить». Папа Грейс собирался продать ее дом, поскольку она съезжалась с Ричардом. Для папы и Грейс это было успешным финалом миссии.

– А ты разве не съезжаешься со своим женихом? – спросила она как-то со своего шезлонга.

Со дня моей помолвки Грейс проводила немало часов, попивая на балконе зеленый чай и подробно посвящая меня в свои свадебные драмы. Я кивала, полола и мысленно вычеркивала идеи из собственного списка.

Я ответила ей, что нет, не съезжаюсь.

Потрясенная, она уставилась на меня с такой гримасой, какую только позволял ей ботокс.

– Правда? Ты… бережешь себя до свадьбы? – Грейс почтительно понизила голос, но недоверия в нем это не скрыло. – Или это часть сделки при заключении брака с наследником трона? Никакого секса до свадьбы?

В ответ на это я рассмеялась, потому что ничего подобного не было, но я не знала, как объяснить Грейс, отчего не переезжаю к Лео, так, чтобы Грейс это поняла.