— Это очень срочно. — Софи была разочарована неохотным тоном матери, хоть и знала, что оторвать ее от собак было практически невозможно, особенно в последние годы. Но все-таки Софи решила, что, учитывая сложившиеся обстоятельства, мать это сделает.

— Мама, пожалуйста, — сказала Софи, которой претило просить о чем-то дважды. — Ты нужна мне.

— Ну хорошо. Но только ненадолго. Мици беременна, может родить в любую минуту.

Софи попрощалась и посмотрелась в зеркало на туалетном столике. Выглядела она так же, как и всегда. Опрятной и деловитой. Спокойной и уверенной. Тогда почему у нее такое чувство, будто ее внезапно отправили в горячую точку и она оказалась затянутой в кровавый хаос. Но она понятия не имеет, как ей быть, потому что не знает никаких основ военного дела? Она заставила себя сделать глубокий вдох. В конце концов, управлять детьми — не сложнее, чем управлять каким-нибудь проектом. Просто нужно иметь обширные знания, трезвый ум и обладать умением блестяще вести переговоры. Плюс двадцать четыре таблетки диазепама да большая бутылка виски. Софи улыбнулась своему отражению в зеркале. Все не так уж и плохо. Пока.

— Это всего на две недели, — сказала она самой себе. — Ты справишься.

Дверь в спальню со скрипом отворилась, и показалась челка Беллы.

— Э-э, тетя Софи, — зловеще объявила она, — думаю, вам лучше пойти и самой посмотреть.

Софи инстинктивно напряглась, идя вслед за Беллой через коридор в гостиную и воображая себе самое ужасное. Но даже ее воображения на это не хватило.

— Мой диван! — закричала Софи, не обратив никакого внимания на ребенка, который с ног до головы был заляпан тайским карри под паштетом из морепродуктов. — О господи! Мой диван! Мой… диван.

Половина ее кремового кожаного дивана была теперь зеленоватого цвета, как и обе подушки из искусственного меха, чей некогда мягкий длинный ворс торчал теперь, как перья «ирокеза» у панка.

Иззи улыбалась во весь рот.

— Чай — бяка, — объяснила она. — И я разрисовала им диван! — Иззи, очевидно, решила, что ее художества нисколько не расстроят, а, напротив, порадуют Софи. — А мороженое будет? — спросила она.

Софи еле сдерживала слезы. Она мысленно перебирала все юридические и моральные препятствия, не позволяющие ей тут же, немедленно выбросить ребенка в окно, пока не убедилась, что ей удалось не раскричаться. Она сделала глубокий вдох и на всякий случай досчитала от десяти до одного.

— Что ты сделала с моим диваном? — спросила Софи гораздо спокойнее, чем ей самой казалось. — Зачем ты… погубила мой диван? — Она повернулась к Белле. — Ты что, не могла ее остановить? Не могла подойти и позвать меня? Ты же старшая.

— Мне всего шесть с половиной, — раздраженно ответила Белла. — И потом, вы говорили по телефону, и вы же сами сказали, что все «нормально» насчет дивана, и потом, я же не могла знать, что она натворит, правильно? Я только вышла на кухню за водой, а когда вернулась, она уже весь его измазала и… — Белла замолчала, и Софи перепугалась, что она довела девочку до слез. Но, когда она снова посмотрела на Софи, ее глаза были сухими.

— И вообще, — сказала Белла, глядя на Софи с откровенным обвинением, — за Иззи должны следить взрослые.

— Хорошо, я допускаю, что это не твоя вина, — сказала Софи. Она посмотрела на Иззи, сузив глаза, и сказала то, что частенько говаривала ей в детстве мать. — Что вы скажете в свое оправдание, юная леди?

Малышка захихикала, закрыв рот ладошками.