Позволяю любить - Алина Ржевская (2007)

«Мой юный мальчик. Твои поцелуи медовые, сладкие, тягучие, — думала она, не решаясь произнести эти слова вслух. — Ты — мое лекарство. Я пью твои поцелуи, всасываю, вдыхаю, впитываю в кожу. Они утоляют мою жажду любви. Давно неутоленное желание быть любимой».

Она сжимала его пальцы до боли, до хруста. Он терпел. Он читал мысли у нее в глубине дрожащих зрачков и в ответ шептал:

— Люблю, люблю, люблю…

«Вместо того чтобы покончить с собой, со своей постылой и пустой жизнью, я цепляюсь за него. Хотя и понимаю, что бесполезно. Мой путь тупиковый, он никуда не ведет», — снова думала она и снова молчала.

— Пусть будет, что будет, — отвечал он ее мыслям. — Столько, сколько будет.

«Все, что теперь связывает меня с этой жизнью, — этот мальчик. Я вычеркнула из своей жизни все, что было в прошлом, перевернула страницу и начала жизнь сначала, с чистого листа, несмотря на то что на предыдущей страничке еще оставалось место. И черт с ним! Мне не жалко. Я щедрая…»

Антон внимательно вглядывался в ее лицо, пытаясь уловить ее настроение, настороженно отслеживал отражающиеся в ее глазах эмоции. Она их сдерживала, скрывала, прятала ото всех. Неприлично это — бурно выражать свои чувства.

Тупиковый путь. Он начался с аварии. С потери ребенка. Аня потеряла смысл и цель жизни. Врач сказал, что у нее никогда больше не будет детей. Он честно поставил ее в известность. Но зачем тогда жить, если утрачена главная женская функция? Инстинкт выживания — по сути лишь стремление продлить себя в последующих поколениях. А если нет такой возможности?

Когда Сергей зашел к ней после аварии в палату, Аня, из последних сил преодолевая накатившую слабость (то ли от травм, то ли от горя), прохрипела: «Я не хочу больше жить». Он впервые в жизни испугался. Хотя, конечно, не подал виду.

Аня узнала его слабое место в тот момент, когда он принес ее, истекающую от кровотечения, в больницу. Ворвался туда с диким призывом о спасении. Ее душа кричала: «Спасите моего ребенка, оставьте его мне!» — но тело уже находилось в полубессознательном состоянии и не могло ни кричать, ни шептать. А Сергей, думая, что она уже не слышит, кричал, словно обезумел: «Спасите ее! К черту ребенка!» Он, никогда ничего не боявшийся, боялся одного — потерять Аню. Она это поняла и запомнила.

«Я не хочу больше жить!»

Эти слова вызвали у него смятение. Он действительно поверил, что она сможет сделать что-нибудь с собой, — слишком хорошо ее знал. Но сохранял привычное непробиваемо-равнодушное спокойствие. «На следующий день во всех газетах напишут о самоубийстве глупой девчонки из-за несчастной любви…» — говорил он цинично, без эмоций. Констатация факта, ничего более. А у Ани появилась злость, придавшая ей сил жить дальше. Появилась цель — отомстить самым изощренным способом: стать ему живым укором. И с ним произошло то, чего он так боялся, — потеря Ани.

Но, наказывая его, она и себя терзала немыслимыми муками. Амбивалентность чувств. Этим трудно выговариваемым словом психологи называют два противоположных и взаимоисключающих желания, чувства, которые буквально разрывают человека изнутри, обрекая его на бесконечные терзания и метания. Это как колебание маятника. Либо одно, либо другое.

Но Аня была уже не в состоянии сделать выбор. Она попала в собственную ловушку между любовью и ненавистью, как в капкан. Из этого тупика нет выхода. Когда Сергей был рядом, она его ненавидела, когда его не было — любила.

«Я больше его не люблю!» — решительно произносила Аня, глядя на свое отражение в зеркале, пытаясь убедить в этом саму себя. Главное — забыть и не вспоминать. Не встречаться с людьми, которые знали их вместе, которые общались с ними в те времена, когда Сергей и она были любящей парой.