Позволяю любить - Алина Ржевская (2007)

— Именно! Ты-то выплывешь, если захочешь. А я без тебя — буль-буль, — приговаривал Юра, поддерживая все еще покачивающегося, но постепенно начавшего приходить в себя друга. — И мне это откровенно не в кайф. Я, знаешь, уже привык жить на широкую ногу, и в этом виноват ты — да-да, это ты злостно приучил меня к роскошной жизни! Отпуск на Майорке, обеды в ресторане, туфли от Гуччи, костюмы от Кардена… м-м, не хотелось бы лишиться этих маленьких радостей…

— В твоем списке маленьких радостей недостает могильного памятника из гранита, — мрачно дополнил Виктор и скверно ухмыльнулся. — Если хочешь, то ансамбль МВД исполнит в твою честь вальс «Амурские волны» прямо на кладбище. Только скажи, и я исполню твою последнюю просьбу.

— Смешно. — Юрий насупился. — Зачем ты так?

— А ты не заметил разве, что мы зачастили на кладбище? Кто следующий? Я? Или все-таки ты?

— Не надо туда никому из нас спешить. Тебе вообще не об этом следует думать.

— A-а, вон чего… Ты даже о том позаботился, о чем мне положено думать? Ну и о чем?

— Пройдем-ка в комнату. — Юрий потянул его за собой. — О делах там поговорим. Если ты, конечно, не против.

— А у меня что, еще какие-то дела остались?

— Угу. Пока. Во всяком случае, до тех пор, покаты со своими личностными кризисами вконец не обанкротишься. И сие не так далеко, как тебе кажется.

Они вернулись в комнату. Виктор обвел беспорядок, царивший здесь, взглядом, несколько недоуменным. А посмотреть действительно было на что: чего стоили одни бутылки, что валялись повсюду тут и там. По всему ковру стелились неопрятные окурки, на подоконнике вольготно расположились ботинки со следами застарелой кладбищенской грязи, а в довершение удручающей картины углы комнаты покрылись серой лохматой паутиной. И когда только успели…

Виктор немедленно вызвал охранника.

— Уборщица умерла? — беспристрастно поинтересовался он у ни в чем не повинного и оттого еще более оробевшего секьюрити. — Или она стала фанаткой авангардизма?

— Э… Вы уволили ее, — грустно сообщил охранник. — Четыре дня назад.

И после этого сообщения поспешил ретироваться. У хозяина плохое настроение, под руку лучше не попадаться…

— Уволил? — Виктор почесал небритую щеку. — Я? Ишь, не помню… — Он обернулся к гневно сопящему Юрию с вопросительным взглядом. Тот молча убрал с дивана какие-то бумаги, небрежно свалил их на журнальный столик, а сам устроился на освободившемся прогале.

— Ты книжки, что ли, читал тут? — спросил он удивленно.

— Во-во! — оживился Виктор, зажимая ладонями виски. — Точно, начинаю припоминать… Она тут приперлась, стала пыль в книжном шкафу стряхивать какой-то метелкой… ну, я и велел ей достать их и быстренько пропылесосить… Что ж тут такого? Она обиделась?

Юрий испуганно посмотрел на друга, явно не понимая, о чем тот говорит.

— A-а, вот еще что вспомнил, — продолжал бубнить Виктор. — Я сказал ей, что такие, как она, могут смело на метле летать… мне это очень смешным показалось… А она почему-то не рассмеялась — побросала мои книжки на диван и принялась носиться по комнате наподобие раненой фурии… со шваброй… да еще и бурчать осмелилась, что я тут намусорил… И что с того? Работа у нее такая! Не нравится — свободна! Другую найду, кстати, не такую рыжую. А то от ее волос у меня глаза режет…

— И ты уволил свою уборщицу? — укоризненно спросил Юра.

— Ага. Впрочем, не припомню, кто из нас сделал первый шаг: я ее уволил, или она сама послала меня… Ну, Бог с ней! Позвоню в агентство, кого-нибудь пришлют…

— Я смотрю, ты немного ожил, — произнес Юрий с изрядным скепсисом. — С выпивкой, надеюсь, завязал… Или еще принять хочешь?

— Не искушай. Водки много не бывает, — назидательно произнес Виктор, но тут же снова схватился за голову. — Но не сейчас… У меня в голове какой-то дятел пытается раздолбать черепаху, наяривает, падла, ей по панцирю…