Собачьи дни - Мейвис Чик (2008)

Мистер Харрис оказался человеческой версией Брайана: малоподвижный и с влажными карими глазами, лишенными всякого выражения, кроме случаев, когда ему бросали вызов цифры. Бухгалтеру очень нравилось иметь грудную жабу, он часто говорил о ней в промежутках между минутами, когда в офисе наблюдалась некоторая активность. Я слушала начальника с повышенным вниманием, ибо излюбленная тема содержала забавную мимическую часть, за которой мне нравилось наблюдать: когда сердечный клапан начинал донимать хозяина, мистер Харрис принимался вертеть волоски в правой ноздре двумя пальцами левой руки и не бросал занятия, пока его не отпускало. Полагаю, в ноздре у начальника располагалась зона удовольствий.

На работу я одевалась в высшей степени благопристойно: юбка с джемпером, туфли без каблуков, чуть заметный намек на женственность вроде сережек и шарфа, чтобы избежать однообразия. Инстинктивно выбранная тактика оказалась верной: как позже признался мистер Харрис, моя предшественница, блондинка, была значительно моложе, сильно душилась и держалась раздражающе фамильярно. К тому же она, как казалось мистеру Харрису, проявляла мало внимания к теме его здоровья и, не скрываясь, флиртовала с менеджерами торгового зала.

— И что с ней стало? — спросила я.

— Вышла замуж за начальника по продажам, — грустно ответил он. — И, увольняясь, оставила учетные записи в ужасающем состоянии.

Я сокрушенно поцокала языком.

— Вот-вот, — отозвался бухгалтер и добавил, задержав на мне взгляд влажных глаз: — Именно поэтому я выбрал на эту должность зрелую женщину, способную аккуратно выполнять рабочие обязанности, не отвлекаясь на, э-э-э, подобные штуки. Офисные романы очень подрывают мораль коллектива, вы не находите? — Рука мистера Харриса поднялась к ноздре. — Для меня чрезвычайно важна спокойная атмосфера. Пусть эти, — он отнял руку от ноздри, указав на дверь, которая вела к простым смертным, — хоть в лошадки играют, если иначе не могут, но у себя я хочу и прошу покоя.

— Я здесь для того, чтобы работать, мистер Харрис, — сказала я, подавив странное раздражение определением зрелой женщины, не способной играть в лошадки, и углубилась в проверку счетов. Деньги — вот для чего я здесь нахожусь. Я стерплю все — даже амплуа божьего одуванчика — ради куска хлеба.

Конечно, не обходилось без связей между двумя мирами — «Джарндис и Джарндис» и «Высокотехнологичными компьютеризированными офисными системами»: решительно пресекаемые поползновения брать наш кофе («Конечно, нет, мисс Бреттл») или появление в приоткрытой двери веселого бородатого лица (почему все продавцы компьютеров носят бороды и серые костюмы?), обладатель которого спрашивал: «Слышали последний анекдот?» («Нет, мистер Хардинг, и не горим желанием его услышать»); но сильнее всего мягкую внутреннюю плоть нашего приватного сердца терзали расходные заявки. Бородатые мужчины в серых костюмах бесконечной чередой являлись по вызову мужа с мохнатыми ноздрями, который урезал наглые притязания до нужного размера, испепеляя их лучами своей могучей логики до маленьких кучек золы, и откидывался на стуле, крутя большими пальцами сцепленных ладоней, счастливый и довольный. Ей-богу, со стороны носящих-бороды-и-серые-костюмы было бы нехорошо не пытаться завышать суммы в расходных заявках.