Прощальный поцелуй - Тасмина Перри (2016)

– Знаете, – сказал этот старик, – а ведь то были лучшие пять лет моей жизни. Да, гибли люди – у меня самого брат подорвался под Арнемом, – но зато во всем этом был смысл, ты испытывал ощущение, что делаешь что-то важное, являешься частью чего-то намного большего, чем ты сам, если вы понимаете, о чем я говорю. Буду с вами откровенен, молодой человек: вся моя жизнь после этого воспринималась как спад и разочарование.

В конце концов Доминик извинился и отошел в сторонку, чтобы немного отвлечься. Обернувшись и глядя на толпу гостей, он улыбнулся, пряча улыбку за поднятым к губам бокалом с бренди. Забавно: о каждом из них он что-то знал. Необязательно скандальное, иногда просто нечто сокровенное. Но почему они рассказывали ему все это? Теоретически они должны были бы шарахаться от него как от прокаженного. Все знали, что он редактор «Капитала» – одного из не всегда серьезных, но при этом весьма влиятельных журналов, который был в широкой продаже. К тому же он слыл одним из главных сплетников и плейбоев в городе и с удовольствием поддерживал такую репутацию. Тем не менее люди неизменно открывались ему. «Возможно, это объясняется честным выражением моего лица», – снова улыбнувшись, подумал он.

На самом же деле все было намного проще: он просто получал ответы на задаваемые им вопросы. Англичане слишком тактичны, чтобы интересоваться чьими-то делами, и поэтому, когда ими все же интересуются, они обычно идут навстречу и все выкладывают сами.

Доминик заметил это в далекой юности, когда в их скромный домик в деревне приезжали друзья его родителей. Богатые люди любили поговорить. В их мире заправляли не деньги, а сплетни и слухи. И больше всего люди зажиточные любили поговорить о самих себе. Какой смысл сорвать большой куш на золотых крюгеррандах[4] или затащить в постель жену лучшего друга, если не перед кем будет этим похвастаться, верно?

Он прошел в библиотеку, где огромные французские окна выходили в благоухающий сад. Задержавшись у полки, он провел пальцами по корешкам принадлежащей Виктории прекрасной коллекции книг в кожаных переплетах. Услышав за спиной шорох, он обернулся. В дверях, картинно уперев руку в бедро, стояла красивая блондинка – настоящая роковая женщина из «черного фильма»[5].

– Снова прячешься от меня, Домми? – мурлыкающим голосом произнесла Изабелла Гамильтон, жена Джеральда Гамильтона, члена кабинета министров. – Ты приехал так поздно, и я уже решила, что ты избегаешь меня.

Она неторопливо подошла к нему, цокая каблучками по паркету библиотеки.

– Я никогда от тебя не прятался, Иззи, – отозвался он, и губы его изогнулись в чарующей улыбке. – Просто нам не нужны всякие неловкие ситуации. Тем более у всех на глазах.

– Ты можешь поставить меня в любую неловкую ситуацию, и даже в любую позицию, Доминик Блейк, – с улыбкой сказала она и, подняв руку, нежно провела пальцем по его щеке. – Ты же знаешь, что ради тебя я готова на все. Только попроси.

– Иззи, мы не можем так… – говоря это, он слегка отступил назад.

– Но почему же? – прошептала она. – Раньше нас это не останавливало.

В памяти его промелькнули соблазнительные воспоминания.

– Я хочу тебя, – шепнула она ему прямо в ухо.

– Иззи, прошу тебя! – Он понимал, что, если так пойдет дальше, ему будет трудно контролировать себя.

– Я хочу тебя прямо сейчас, – тихо выдохнула она, легонько касаясь губами его лица.

Испытывая укоры совести и раскаяние, он взял ее за руку и медленно покачал головой.

– Мы не должны этого делать, – уже более решительно сказал он.

– Но почему? – Она недовольно надула губы, отстраняясь от него.

– Не должны, и все.

Изабелла быстро взяла себя в руки, понимая, что настаивать на своем не стоит. В данной ситуации, по крайней мере.

– Ты в этом уверен? – спросила она.

– Уверен, – кивнул он.