Прощальный поцелуй - Тасмина Перри (2016)

А ведь еще совсем недавно она любила свою работу архивариуса в Королевском картографическом институте, ККИ. Ну да, это, конечно, не галерея Тейт и не Институт искусства Курто. И она целыми днями не занималась каталогизацией бесценных шедевров, как кое-кто из ее друзей, с которыми она вместе училась на факультете истории искусств. Она не работала в модной галерее или престижном аукционном доме, не ассистировала знаменитому фотохудожнику. Правда, про архив ККИ с благоговейным придыханием говорили разные фанаты старинных карт и энтузиасты географии по всему миру. Хотя сама Эбби к их числу не относилась, все же она не могла не приходить в восторг при виде тех сокровищ, которые ей удавалось находить среди архивного хаоса. Конечно, там были карты, тысячи карт, которые хранились в специальных помещениях с климат-контролем (и это означало, что без колготок там реально холодно). Там были атласы, как общедоступные, так и очень редкие и ценные, включая атлас, принадлежавший самой Марии-Антуанетте, – тяжеленный том в кожаном переплете, к которому было запрещено прикасаться всем, включая и начальника Эбби, Стивена. Были тут и другие артефакты – старинный сапог, кислородный баллон, потускневший бронзовый компас и т. п., – которые в основном были беспорядочно рассованы по картонным ящикам, стоявшим рядом с рабочим столом Эбби. С виду все это была просто всякая всячина, оставшаяся после давно забытых экспедиций. Но у каждого из этих предметов была своя история – компас капитана Скотта[6], тропический пробковый шлем Стенли[7], ледоруб, которым пользовались при первом восхождении на Эверест.

Но самым удивительным для организации, специализирующейся на картах, была громадная подборка снимков. Это были сотни тысяч негативов и слайдов, остававшихся после каждой экспедиции, начиная с момента изобретения фотоаппарата. Проблема заключалась в том, что большинство этих пленок никогда не покидали своих футляров; Эбби поэтому и взяли сюда на работу восемнадцать месяцев назад – чтобы каталогизировать их и наконец-то понять, что они собой представляют. Работа эта, казалось, не имела ни конца ни края.

Сделав глубокий вдох, она свернула карту в трубочку и аккуратно уложила обратно в тубус, довольная тем, что выполнила хотя бы один пункт из списка намеченного на сегодня.

Русская степь, отпечатано и раскрашено от руки Морганом Джонсоном примерно в 1789 г. Эбби понимала, что, попади эта карта на аукцион, за нее предлагали бы тысячи фунтов. Только этого никогда не случится, потому что она застряла здесь, в пыльном цокольном этаже Королевского картографического института, терпеливо дожидаясь на полке, когда кто-нибудь заинтересуется ею и позаботится о ней.

Что ж, это чувство было хорошо знакомо Эбби.

Зазвонил телефон.

– Архив, слушаю вас, – сказала она своим самым подходящим для телефонных разговоров голосом. – Алло?

В трубке было слышно чье-то тяжелое дыхание, приглушенная болтовня и смех. Она догадалась, что звонит ее босс, который, понимая, что ланч затянулся, хочет проявить заинтересованность делами на работе.

– Эбигейл, это Стивен. Ты меня слышишь?

Эбби удалось улыбнуться. Стивен Картер, директор архива ККИ, в телефонных разговорах был безнадежен и всегда вел себя как джентльмен викторианской эпохи, впервые пользующийся этим диковинным аппаратом.

– У нас там все в порядке?

Эбби оглянулась на шаткую гору картонных ящиков.

– Ничего такого, с чем бы я не справилась самостоятельно.

– Это хорошо, хорошо, – торопливо сказал Стивен. – Я просто хотел тебе сказать, что вряд ли появлюсь сегодня, – сама знаешь, как проходят эти совещания.

Да, это она знала хорошо. Язык у него уже немного заплетался.

– Впрочем, у нас тут отличные новости, – продолжал он. – У Кристины есть потрясающая информация насчет выставки, и мне уже не терпится тебе об этом рассказать.