Прощальный поцелуй - Тасмина Перри (2016)

– Я считаю, что местное население должно извлекать выгоду из собственных земель, собирая выращенный урожай, однако предоставить им самоуправление сейчас – это, по-моему, кратчайший путь к развитию коррупции, и не думаю, что этим мы окажем им добрую услугу. Мы в таком случае скорее отдадим их на растерзание акулам капитализма. А они к этому не готовы. Пока что.

Невилл одобрительно хмыкнул, а Клара, медленно водя пальцем по краю бокала, подалась вперед:

– А как вы считаете, Розамунда, все-таки капитализм или коммунизм?

Роз, бросив на нее взгляд, поняла, что ее внезапный интерес к политическим вопросам чисто показной.

– Я считаю, что единственный разумный выбор – это социализм, – с вызовом заявила она.

За столом повисло молчание.

– Социализм? – наконец переспросил Зандер таким тоном, как будто обращался к ребенку. – Дорогая моя, но не так давно закончилась война, которую вели против него.

– Нацисты были социалистами только по названию. А мы сражались против тоталитаризма. Гитлер был диктатором. Все отдаваемые им приказы – даже если это были невероятно жуткие вещи – исполнялись, иначе людей просто ставили к стенке. А армия союзников билась за противоположность этого – самоопределение. Коротко и ясно.

– А может быть, ваше «самоопределение» – это всего лишь пристойное перефразирование лозунга «раздать все рабочим»? – с ухмылкой спросил Зандер.

– Вовсе нет, – сказала Розамунда. – Самоопределение – это демократия, возможность выбирать, по какому пути пойдет страна. Что в этом плохого?

– Так вы предлагаете позволить кучке ленивых и безграмотных перуанских крестьян управлять собственной страной? – Невилл рассмеялся. – Они никогда не станут развитой нацией, независимо от того, насколько богаты их земли природными ресурсами.

– Мне кажется, Розамунда хотела сказать… – начал было Доминик, но она оборвала его, сердито мотнув головой.

– Я вполне способна выразить свою мысль, – заявила она.

– Ну да, это мы уже заметили, – сказала Клара, закатывая глаза.

– А почему бы и нет? – огрызнулась Розамунда. – Если я в состоянии сформировать свое собственное мнение, то только потому, что являюсь продуктом либеральной школьной системы в этой стране, которая предусматривает, что каждый ребенок имеет право на образование, независимо от своего пола и происхождения.

– Слава тебе, Господи, наконец-то в разговоре затронули вопрос пола! – улыбнулась Клара.

– Почему нет? А вы сами не рады тому, что имеете возможность голосовать, Клара?

– Но я уж точно не думаю, что в этой связи мы должны демонстративно сжечь свои лифчики.

– О, а это, по-моему, как раз не такая уж плохая идея! – вставил Зандер, и слова его утонули во всеобщем смехе.

– Заткнись, Зандер! – практически одновременно воскликнули Клара и Доминик.

– Ладно, все, довольно! – сказал Джонатон, вставая. – Больше ни слова о политике, прошу вас. Предлагаю вновь перейти в гостиную и еще выпить, а?

– Мне нужно идти, – сквозь зубы процедила Роз, принимая от официанта чашечку кофе.

– Не глупи.

– Я хочу уйти, – уже более резко сказала она.

Пока Доминик ходил извиняться за них, она попросила прислугу принести ей пальто. Роз с искренней теплотой попрощалась с Джонатоном, который ей понравился, но остальных, похоже, ее уход нисколько не огорчил. Выйдя на улицу, они с Домиником какое-то время молча стояли на тротуаре.

– Возвращайся, если хочешь, – сказала она, раздумывая, насколько далеко отсюда до ближайшего метро.

Доминик продолжал молчать, но она не собиралась позволить ему заставить ее почувствовать себя виноватой.

– Ладно, а по-твоему, все прошло хорошо? – спросила она, в нерешительности остановившись перед его автомобилем, потому что не была уверена, что он предложит ее подвезти.

Он тяжело вздохнул:

– Нет, я бы не назвал это блестящим успехом, на который я рассчитывал.