Прощальный поцелуй - Тасмина Перри (2016)

– «Правый фигляр», «капиталистическая свинья», – продолжал ворчать Шах. – Это далеко не все прозвища, которыми она меня награждала. Никогда не забуду, как однажды она написала, что я нанес демократии в нашей стране больший урон, чем Муссолини в Италии в тридцатые годы.

– И ты не подавал на нее в суд? – спросил возмущенный Эллиот.

– Это только усугубило бы ситуацию, – сказал Шах, сокрушенно качая головой. – Все, что мне оставалось, – это повторять кое-какие сплетни о ней, гулявшие в народе в шестидесятые.

– Сплетни? – переспросила Эбби.

– Тогда всех журналистов с Флит-стрит поголовно подозревали в том, что они являются шпионами или ставленниками Советов. И Розамунда Бейли была одной из них.

Эбби смотрела на него широко открытыми глазами.

– Но это, конечно же, не так?

– Не будьте такой наивной, Эбби! – улыбнулся старик. – То, что, когда вы познакомились с ней, она вам понравилась, еще не означает, что она святая. В свое время я был знаком с диктаторами, уголовниками и главами корпораций, которые, и глазом не моргнув, вместо завтрака глотали чужие компании. И, можете мне поверить, большинство из них при общении были само очарование. Собственно, именно благодаря этому они и стали теми, кем стали.

Он снова переключился на своего сына:

– Послушай-ка, Эллиот. Я только что говорил с Полом о том, что нам в «Кроникл» нужно больше таких снимков, как это «Последнее прощание». Душещипательного характера. Не знаю, как ты, но меня уже тошнит от чтения всяких скверных новостей во влиятельных газетах. А все эти так называемые новостные веб-сайты гребут деньги лопатой, размещая у себя фотографии симпатичных котят. Подумай, что здесь можно было бы предпринять. И вы тоже, мисс Гордон. У вас, безусловно, есть чутье на хороший сюжет. И еще: додавите моего сына, пусть откроет ту заветную бутылку «Талистера», и мы посмотрим, что можно сделать для вашей дальнейшей карьеры.

Глава 16

Тонкий лучик утреннего солнца медленно прополз по полу, дюйм за дюймом поднялся на постель и наконец добрался до лица Эбби. Когда он коснулся ее глаз, она вздрогнула, зажмурилась и тихо застонала. Потом попыталась загородиться подушкой, но было поздно: она проснулась. Точнее, к ней вернулось сознание. Потому что проснувшийся человек, по идее, бодрый, отдохнувший, взгляд его горит и сам он готов встретить новый день, Эбби же в данный момент ни одному из этих критериев не соответствовала.

– Уфф, – прошипела она сквозь зубы и, прижав руку к виску, попыталась сесть и сфокусировать взгляд на деталях интерьера. Когда ей это в конце концов удалось, сердце у нее оборвалось, поскольку находилась она явно не в своей спальне. И даже не в своем доме. – О нет! – прошептала она, а в памяти вихрем пронеслись обрывочные картинки: бесконечные коктейли, пятидесятилетний виски, как они хохотали со Сьюз, как она танцевала с Эллиотом, потом с Эндрю Шахом. Господи, танцы на диване! А потом… темнота, провал в памяти.

Сердце гулко и тревожно стучало в груди, и Эбби быстро оглядела себя: нет, она была полностью одета, а рядом не было следов присутствия Эллиота или другого мужчины. Комната для гостей в доме Эллиота? Декор, похоже, соответствовал стилю дома – все дорого и элегантно, – но уверенности, что она в доме Эллиота, не было. Теперь она уже вообще ни в чем не была уверена.

Внезапно ее охватило острое желание немедленно убраться отсюда. Она резко поставила ноги на пол, но тут же замерла, потому что перед глазами закружились яркие огни, а в голове начала пульсировать тупая боль.

– Ох! – только и смогла произнести она.

«Интересно, сколько же вчера было этих коктейлей?» – подумала Эбби, мысленно проклиная бармена Марко. Все они были такими вкусными, что просто невозможно было отказаться, когда их ставили перед ней.