Прощальный поцелуй - Тасмина Перри (2016)

– В «Оазис»?

– Это оранжерея.

– У вас есть оранжерея? – удивилась Эбби.

– Ну, это скорее просто шикарная теплица, примыкающая к кухне. Диджей уже вовсю потеет там под пальмами в кадках. Думаю, нужно пойти туда и поддержать беднягу.

– Ох, я бы с радостью поплясала, если бы удалось где-нибудь избавиться от этих шпилек, – рассмеялась Сьюз.

Эбби танцевала со Сьюз и Уиллом, пока у нее не начала кружиться голова. Она заметила, что Эллиот стоит в дверях и наблюдает за ней. Разгоряченная алкоголем и музыкой, она, улыбаясь, подошла, чтобы поговорить с ним.

– Вам здесь нравится? – спросил он, не сводя с нее глаз.

Она кивнула:

– Хотя со мной такого уже сто лет не было.

Уголки его губ поползли вверх, и она почувствовала, как между ними проскочила искра, вызвав приятное покалывание в теле. Если бы она меньше выпила, это, наверное, встревожило бы ее, но сейчас она просто радовалась возможности расслабиться и получить удовольствие от хорошего вечера.

Их разговор прервал высокий седовласый мужчина в прекрасно сшитом, по фигуре, костюме.

– Эллиот, замечательный повод достать ту бутылочку «Талискера»[41], которую, как мне известно, ты припрятал в погребе.

– Папа, это же подарок, причем от тебя! Ты же знаешь, что это был специальный разлив. Я храню его как инвестицию.

– Брось, давай откроем! – продолжал подстрекать его старик.

– Прости, не могу.

Эндрю Шах фыркнул.

– Эбби, познакомьтесь с моим отцом. Папа, это мой друг Эбби Гордон.

– Здравствуйте, – сказал Шах, окидывая ее взглядом с ног до головы.

Она воспользовалась моментом, чтобы тоже получше рассмотреть его. Выглядел он скорее как стареющий театральный герой-любовник, а не как отец одного из ее друзей.

– А «Талискер» делают на той же улице, где я родилась, – немного нервничая, сказала она.

– Остров Скай?

Она кивнула, радуясь, что удалось найти хоть что-то общее с этим богатым и вызывающим у нее страх человеком, и продолжила:

– Вот почему во вкусе этого виски чувствуется дымок. Почва на острове очень торфянистая.

– Нет, мне это положительно нравится! – подмигнув ей, сказал Шах. – Девушка, которой все известно о виски со своей родины.

Затем он переключил внимание на сына:

– Кстати, хорошая статья получилась про выставку ККИ. Я и не знал, что у Розамунды Бейли настолько интересное прошлое.

– Эбби как раз работает в ККИ. И это она отыскала ту фотографию, «Последнее прощание», в своем архиве.

– Так вы, оказывается, еще лучше, чем я думал!

– Выходит, вы знакомы с Розамундой? – спросила Эбби.

– Знаком?! – воскликнул Шах, щуря свои темные глаза, и хмыкнул. – Эта чертовка портила мне жизнь добрых семь лет. В ее колонке, этой импровизированной трибуне левых, я был ее любимым предметом нападок, мальчиком для битья, и все потому, что я заработал немного денег и смог стать членом парламента. Она всячески пыталась смешать меня с грязью. И мне понадобилась целая конюшня собственных газет, чтобы защитить свою репутацию.

Эбби знала про лорда Шаха если не все, то достаточно, чтобы понимать, что его восхождение было не «из грязи – в князи». Его отцу в 50-е годы принадлежала весьма успешная рекламная компания, и хотя начинал Эндрю на Флит-стрит с самых низов – некрологи, опросы общественного мнения, сбор материалов, проверка фактов, – он смог выкупить небольшую сеть местных печатных изданий, когда его отец умер, завещав ему неожиданно крупное состояние.

Деньги семьи стали для Эндрю Шаха стартовой площадкой, но сделать из нескольких газетенок настоящую издательскую империю он не смог бы, не обладая железной деловой хваткой. Когда в начале 70-х была выставлена на продажу увядающая «Кроникл», он быстро купил ее, реанимировал, а через пять лет выпустил еще одну, однотипную газету – таблоид «Пост».