– Пару раз. Он хороший приятель моего отца, – ответил Эллиот и постучал массивным дверным бронзовым кольцом.

Открывшая им пожилая женщина тепло поздоровалась с ними. Она представилась Эбби, назвавшись Конни Десмонд, а затем провела их в большой кабинет, окна которого выходили в сад, расположенный за домом.

Клайв Десмонд выглядел на свои восемьдесят с лишним. На нем были синие вельветовые брюки и рубашка в тонкую полоску, а также очки с полукруглыми стеклами, сползшие на середину носа. Он посмотрел на Эллиота поверх них и улыбнулся ему.

– Как поживаете, молодой человек? Боже мой, вы – вылитый отец в ту пору, когда мы работали с ним вместе! Как он там?

– Нужно сказать, что в данный момент он страдает от похмелья. Заявился вчера вечером и вытребовал у меня бутылку односолодового виски пятидесятилетней выдержки, которую сам же мне и подарил на мое тридцатилетие.

– Ха! На Эндрю это похоже. – Клайв засмеялся, откидываясь на спинку кресла. – Кофе? Чай? Что-нибудь покрепче? Уже ведь полдень. Почти. Так что можно.

Эллиот и Эбби дружно помотали головами и уселись на длинный и мягкий кожаный диван «честерфилд» напротив Клайва.

– Вы собирались выяснить, не могу ли я вам чем-нибудь помочь, – сказал Клайв, задумчиво поглаживая подбородок, как какой-нибудь государственный деятель при исполнении.

– Я расследую гибель Доминика Блейка.

– Как же, я помню это дело.

– Правда?

– В то время я был заместителем редактора отдела новостей в «Кроникл». И вся моя жизнь измерялась вехами сенсационных сюжетов. Примерно в то же время мы поженились с моей Конни.

– Так вы писали об этом?

– Эллиот, это было очень давно, так что я уж и не вспомню. Это было в шестьдесят первом, верно? Могу сказать вам, что тот год был очень насыщен новостями, так что всякие мелкие истории оттеснялись на задний план событиями международного масштаба. Кубинский ракетный кризис, залив Свиней. Я тогда толком не знал, то ли мне идти верстать номер газеты, то ли оставаться дома и начинать копать бункер на случай ядерного удара.

– А вы видели его фотографию вместе с Розамундой Бейли в «Кроникл» на прошлой неделе?

– Видел.

– Я говорил с отцом по этому поводу, и он сказал мне, что тогда ходили слухи, будто Розамунда была советским агентом.

– Я догадываюсь, откуда это могло исходить, – улыбнулся Клайв, принимая от Конни чашку чаю.

– Редакционные сплетни?

Клайв снова откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу так, что его тапочка закачалась на кончиках пальцев. Эбби отметила, что в комнате запахло бергамотом от чая «Эрл Грей».

– В шестидесятые большинство ведущих русских газет контролировалось государством. Один из главных игроков на информационном рынке в те годы, газета «Советская», напечатала список тридцати граждан Британии, которые, как там утверждалось, были советскими шпионами. Это была чисто пропагандистская акция, ее сочли подстрекательской и опасной, и вышел запрет на публикацию этих материалов в Соединенном королевстве. К нам даже приезжал представитель Министерства иностранных дел Джонатон Сомс – лорд Сомс в настоящее время, – который официально потребовал, чтобы мы оставили эту историю в покое.

Эбби взглянула на Эллиота и сказала:

– Я помню это имя. Я искала старые снимки Доминика из светской хроники, и на нескольких из них он был запечатлен вместе с Сомсом.

– Так вы считаете, что Доминик мог задействовать своего влиятельного друга, чтобы тот вмешался и защитил его подругу? – спросил Эллиот.

Десмонд покачал головой:

– Нет. «Советская» опубликовала тот список в 1962-м, уже после гибели Доминика. Насколько я помню, Розамунды там не было. А вот Блейк был в том списке.

Эбби явно была потрясена.

– Доминик Блейк оказался в списке шпионов?

Клайв пожал плечами: