– Думаю, такси уже ждет на улице, – сказала Эбби, услышав автомобильный сигнал и радуясь такому предлогу закончить разговор.

– Получается, мне лучше проваливать отсюда, да поживее, – обиженно произнесла Джинни.

– Джин, ну зачем ты так? Мне жутко жаль, что я забыла позвонить тебе и отменить нашу встречу. Прости, что тебе пришлось зря ехать сюда, но вопрос об этой командировке решился в последнюю минуту, и я была страшно занята оформлением визы и подготовкой к поездке…

– Ладно, не переживай. Я знаю, как это бывает.

– Послушай, Джинни. Сама знаешь, как дерьмово мне было последние несколько недель. Мне полезно встряхнуться, даже если при этом придется выйти из зоны комфорта. Это далеко не развлечение.

Джинни подошла к Эбби и обняла ее.

– Я понимаю, понимаю. Будь осторожна, о’кей?

Эбби кивнула и мысленно поблагодарила Бога за то, что ее золовка не видит высовывающееся из незастегнутого чемодана его содержимое: тесемки стрингов от розового бикини, край черной футболки в блестках, шпильку туфли.

– А как насчет того, что в четверг мы с тобой собирались записаться в группу пилатеса? Это хоть остается в силе? – спросила Джинни. – Думаю, после этого мы могли бы пойти куда-нибудь пообедать. Я угощаю.

– Было бы здорово. Я свяжусь с тобой на неделе, и мы договоримся.

– Когда ты возвращаешься?

– В понедельник.

– Класс! – сказала Джинни, похоже, успокоившись. – Я горжусь тобой, так и знай.

Эбби кивнула, хотя в данный момент особой гордости за себя не испытывала.

В такси Эбби, глядя на улицы Западного Лондона, периодически задавала себе один и тот же вопрос: какого черта я делаю? Все произошло так стремительно, и в момент принятия решения оно казалось совершенно логичным и правильным.

Не успели они выйти из дома Клайва Десмонда в прошлое воскресенье, как в голове Эллиота уже созрел план действий. Эбби должна была побеседовать со всеми друзьями Доминика, а) которые до сих пор живы, б) которых удастся разыскать, в) которые согласятся с ней пообщаться. Эллиот тем временем должен был попытаться установить, занимался ли он шпионажем.

Ко вторнику она успела связаться лишь с тремя коллегами Доминика, и то благодаря Эндрю Шаху. Эллиот за это время умудрился не только найти бывшего сотрудника газеты «Советская», но и организовать встречу с полковником КГБ. В среду он уже был в Санкт-Петербурге, а в течение последующих двенадцати часов устроил все так, чтобы Эбби согласилась с тем, что ей просто необходимо лететь к нему туда. При этом он излагал ей свой план по телефону таким будничным тоном, как будто приглашал ее во второй половине дня сходить с ним в Британскую библиотеку.

Несмотря на волнение, Эбби благополучно проспала большую часть из трех с половиной часов полета до аэропорта Пулково, где их самолет приземлился ближе к вечеру. Эллиот встречал ее в зале прибытия, и при виде его она едва сдержала вздох облегчения.

– Напомните мне еще разок, что я здесь делаю? – попросила она, когда он вместо приветствия легонько провел губами по ее щеке.

– Работаете, – улыбнулся он и, подхватив ее чемодан, повел ее к ожидавшему их громадному черному автомобилю с водителем, выглядевшим так, будто возит он исключительно высокопоставленных чиновников.

Во время недолгой поездки до центра города Эллиот практически ничего ей не рассказал, и из-за этого чуть ли не параноидального молчания, выводившего ее из душевного равновесия, она и сама уже чувствовала себя шпионкой.

Однако когда на горизонте показались очертания Санкт-Петербурга, она ощутила прилив энергии, вызванный уже радостным возбуждением, а не беспокойством. Ее восхищенный взгляд скользил по крышам домов. Таких красивых башен и куполов, как будто сошедших с картинок из книжки сказок, ей никогда раньше видеть не приходилось.

– Вы уже бывали в Санкт-Петербурге?

Она покачала головой.