Опасная любовь - Николай Новиков (1995)

— Ну и пожалуйста! — обиделась Наташа.

А Сергей долго еще сидел за столом, безуспешно пытаясь продолжить статью. Господи, ну о чем можно думать, когда перед глазами стоит Наташа в полупрозрачном пеньюаре и, улыбаясь, разговаривает с грязным бандитом!

Что же такое сделать, чтобы он забыл о ней раз и навсегда?

29

— Значит, наш уважаемый босс отделался легкими ушибами… — сказал Нигилист, закуривая новую сигарету.

— Вы стали слишком часто курить, Петр Яковлевич, — сказал Олег Ратковский. — Не бережете свое здоровье.

— Не берегу, — согласился Нигилист. — А ты ничего не напутал, Олег? Может, твой хваленый газ только на тараканов действует, а на Шеварова — нет?

Он сидел в глубоком кресле, закинув ногу за ногу, и потягивал через соломинку водку с апельсиновым соком из высокого фужера. Безупречный белый костюм сидел как влитой на коренастой фигуре, черная рубашка расстегнута, обнажая широкую грудь, поросшую рыжими волосами.

— Если бы вы увидели нашего Мишу, не сомневались бы в качестве газа, — сказал Ратковский. — Бедный Степан Петрович буквально тащил его на себе, прямо как в песне: «Ослик на дедушке едет верхом». А ведь вы знаете, какое у него здоровье. Теперь же он дня на три выведен из строя, но и после будут проблемы со зрением и слухом. Миша — инвалид, можно хоть сейчас выписывать пенсию. В спокойной ситуации это не слишком будет заметно, но в первом же серьезном деле проявится.

— Дурак! — зло сказал Нигилист. — А мы-то рассчитывали, что он брызнет в морду Шеварову. Ты уверял, что, учитывая возраст босса и его сердце, самый вероятный исход — летальный.

— Я на это не рассчитывал и вам говорил. Парень поступил правильно: «вырубил» телохранителя, а главного соперника пинками вытурил из квартиры. Артист — крепкий парень, ему остаться со Степаном Петровичем с глазу на глаз — одно удовольствие. Так оно и получилось. Не знаю, почему вы решили, что баллончик будет использован против Шеварова.

— Почему да почему! Потому что сам бы выпустил весь газ в морду подлецу, который привязывается к моей жене. Пинки — пинками, а с газом оно лучше запоминается. Чтобы до конца жизни запомнил!

— Не вижу логики, Петр Яковлевич, — усмехнулся Ратковский. — После этого газа и наступил бы конец жизни босса. А когда же помнить?

— Не придирайся к словам, Олег, — махнул рукой Нигилист. — Надо же, какие у нас артисты благородные пошли! Пинками ему, видите ли, необходимо вытолкать непрошеного гостя.

— Таранов еще и машину Степану Петровичу испортил. Ногой так врезал — вмятины сложно отрихтовать будет, скорее всего придется двери менять.

— Лучше б он… Да ладно.

— Это неудача, Петр Яковлевич?

— Ничего подобного. Такой вариант был предусмотрен, и я теперь думаю, что, может быть, он лучше первого. Сложнее, да, но это с какой стороны посмотреть.

— Я с вами согласен. Смерть Шеварова насторожила бы другого человека, к тому же он мог объединиться с Уральцевым, и тогда неизвестно, кто стал бы во главе концерна.

— Правильно мыслишь, Олег.

— Сложную игру вы затеяли, Петр Яковлевич. И опасную.

— Зато интересную.

— Опасную и для меня, я хотел сказать, — Ратковский внимательно посмотрел в бесстрастные глаза Нигилиста.

— В смысле?

— Я слишком много знаю, Петр Яковлевич. Таких людей обычно убирают.

— По вашим законам? Тогда нужно было убрать всех ваших начальников, они много знали о вас, или, напротив, всех спецагентов, они слишком много знали о замыслах начальства. Нет, Олег, ты про меня, а я про тебя много знаю. Мы три года работаем вместе, и не было причин сомневаться друг в друге.

— Это так, но сейчас один неверный шаг любого из нас…

— А мы сверяем наши шаги, и впредь будем сверять. Один может ошибиться, двое — нет. Еще есть вопросы?

— Да.