Верь мне и жди - Ольга Тартынская (2009)

— Нет, — ответила я и вспомнила, что видела у тебя это название. Стало интересно: — О чем она?

— Это святорусские веды, записанные на дощечках каким-то волхвом.

— Я знаю только индийские веды.

По его словам выходило, что славяно-арии являются носителями истинной правьславной (он так произнес) веры. Культы Вишну, Кришны и Шивы в Индии тоже от них. Славяно-арии поклонялись солнцу, в Египет от жрецов с русского севера пришел культ бога Ра. В нашем языке много производных слов от имени Ра.

— Слово «вера», — вдохновенно вещал Мирослав, — состоит из двух рун: «ведать» — мудрость, знание, и «Ра» — сияние всевышнего прародителя. Слово «культура», как вы думаете, что означает? Культ Ра! Клич «ура!» теперь понятен? А «небеса»? Нет беса! А «славянин»? Славящий ян (светлая мужская энергия) и инь (темная женская энергия)!

Меня как бывшего филолога увлекло его словотворчество. Забыв об осторожности, я с интересом слушала Мирослава, не замечая, что мы ходим по пятому кругу: озеро, лес, лагерь. Слово «аристократ» расшифровалось как «арий, исповедующий ведическую культуру во сто крат», «сударь» — «судящий себя арий», то есть идущий духовным путем; слово «космы» говорило о связи с космосом; «борода» — о богатстве рода и связи с ним. История славян-ариев слушалась, как сладчайшая сказка, в которую хотелось верить. Я понимала, почему тебя она так привлекла.

— А эти веды, почему про них ничего не известно науке? — спросила я Мирослава.

— Наука о многом умалчивает, — уклончиво ответил он, а я сделала свой вывод.

Наверное, это все же мистификация. Красивая сказка в стиле фэнтези. Я ведь училась в университете на русском отделении, знала бы. Однако не стала расстраивать Мирослава: сам во всем разберется.

Он с увлечением продолжал рассказывать о магических способностях ариев, пришедших из космоса с девятым (божественным) духовным уровнем, но утратившим его в результате насильственного крещения. Вернуться к прежнему уровню невозможно, но нужно стремиться к духовному совершенствованию в гармонии с природой. У древних славян-ариев была уникальная образная руническая письменность, которая тоже давно утрачена. Мирослав рисовал на песке солярные и рунические знаки, объяснял их значение, а я узнавала те узоры, которые вышивала тебе по твоим рисункам на сценическом костюме. Мне снова сделалось тревожно: опять повеяло духом сектантства.

Впрочем, я зря боялась. Ты всегда был человеком с независимым образом мыслей и твердо стоял на ногах. Ты мог увлекаться чрезвычайно, доходить до самой сути, чтобы потом перейти к другому предмету и так же изучить его до йот. Что же тогда привело тебя в «Святояр»? Ответ на поверхности: она.

— Мне нужно в Колоколушу, — сказала я, обрывая беднягу Мирослава на полуслове.

Он поднялся с песка (мы сидели на берегу озера, в сторонке от лагеря), отряхнулся и сказал:

— Я провожу вас.

Я хотела отказаться от этой чести, но посмотрела на него, красивого, солнечного, светлого, и — промолчала. До сих пор не понимаю, что заставило этого юного ария-полубога возиться со мной, незнакомой, далеко не юной женщиной. Наверное, то же, что и Гошку… Не знаю. Вербовать меня он явно не собирался.

Не озаботившись прикрыть рубахой загорелый торс, Мирослав вывел меня к широкой проселочной дороге. Она ничем не напоминала узенькую тропку в лесу, по которой я шла в лагерь.

— Дорога вполне проезжая, но я не вижу машин, — высказала я свои соображения вслух.

— Правилами запрещено приезжать сюда на машинах, — ответил Мирослав.

Логично. Какое же единение с природой, если будут шуметь и дымить искусственные механизмы?

— Ну да, назад, в пещеры, — пробормотала я.

— Это не так, — серьезно возразил Мирослав. — Вы верите в прогресс?

— Не знаю, — честно ответила я. — Больше нет, чем да.

— Вот видите.

— А что такое джамбеи? — спросила я, вспомнив объявление на стенде.

— Маленькие африканские барабаны.