Любовь как в кино - Виктория Тим (2017)

Грейсон округляет глаза. Мама в ужасе, машет мне, чтобы я замолчала. Она хочет, чтобы я замолчала?

– Серьезно? – смотрю на нее, качая головой, и поворачиваюсь к Брэдли.

– Можно тебя на минутку? – подняв брови, тычу пальцем в сторону двери. – Туда.

Брэдли оглядывается на гостей.

Я изображаю улыбку.

– Ладно. Отлично. Пока, – говорю я и разворачиваюсь.

И тут же сталкиваюсь с официантом.

Он неловко отступает. Поднос накреняется. Тарелки скользят. Еще один неуклюжий шаг назад – и еда летит во все стороны. Гости визжат. Официант падает на чьи-то колени, хватаясь за то, за что хвататься ему не положено.

Я испуганно зажимаю рот ладонью. Пробыла здесь всего десять минут и… и… Тетя Грета поднимается из-за стола. Папа закатывает глаза. Эшлин хохочет. Мама сужает глаза до щелок, ее лицо наливается краской. Губы плотно сжаты. Она неодобрительно качает головой. Сердится на меня. Серьезно? На меня? Невероятно.

Мое напряжение нарастает, пока наконец не вырывается в крике:

– Ты издеваешься, мам?

О боже.

Команда Кензи: минус сто миллионов миллиардов.

Глава 23

Нереальная любовь

Брэдли ушел. Я рассталась с ним окончательно. В самых недвусмысленных выражениях. Между нами все на миллион процентов кончено. Меня трясет от его наглости. О чем он, спрашивается, думал? Не представляю, как ему удалось убедить маму, что мы помирились.

Ладно, представляю. Ей хотелось в это поверить. Понимаю.

Потому что слишком долго я сама хотела в это поверить.

Но, боже мой, мама.

Я не плачу. Я сконфужена. Ладно, унижена… и все же не плачу. Я делаю собственный выбор.

Впервые в жизни я чувствую, что решаю сама, я отстаиваю свои интересы. Я приняла решение. И выбираю Шейна.

Но, что важнее, я выбираю себя.

Треньк, треньк, треньк. Плюс один в пользу команды Кензи.

– Кенсингтон? – окликает меня тетя Грета. Волосы у нее по-прежнему красные, только теперь более яркого оттенка.

Оборачиваюсь и вижу рядом с ней Рен. Поднимаю руку и слабо машу. Я не могу говорить.

– Отличная речь, дорогая, – лукаво улыбается тетя Грета.

Сразу вспоминается реплика из «Бриджит Джонс».

– Я выступаю и на бар-мицвах, и на крестинах, – отвечаю я как Марк Дарси.

Смеюсь, и они смеются в ответ.

– Ну, можно и там, – замечает Рен. Она не поняла аллюзии. – Ты, безусловно, умеешь сделать эффектный выход.

– Прости, что испортила тебе праздник, – искренне говорю я.

Рен отмахивается.

– Не переживай. – Она с улыбкой касается моего плеча.

Тетя Грета обнимает меня одной рукой.

– Скажи самое главное: с тобой сейчас все в порядке?

– Знаешь, думаю, что да. На самом деле у меня все отлично.

По крайней мере я над этим работаю.

Тетя Грета наблюдает за мной через стол, якобы незаметно. Стараюсь по мере сил поддерживать вежливый разговор, но не могу сосредоточиться. Все делают вид, что никакого недоразумения с Брэдли, официантом и мой глупой речью никогда не было. Почти как в песне Оззи Осборна: «Сумасшедший поезд вернулся на рельсы и мчит вперед на полной скорости». Кладу сахар в чай, слегка ошеломленная, но… Я в полном порядке.

– Ну что, Кенсингтон? – Папа ставит локоть на стол и подпирает голову рукой. – Как дела в агентстве? Слышал, у вас появился новый клиент.

Я замираю, не донеся ложку до чашки.

– Да. Я работаю над новой ресторанной концепцией, посвященной кино, – неуверенно отвечаю я. Кладу сахар в чай и размешиваю. Бросаю взгляд на маму.

Она что-то говорит. Улыбаюсь ей. По крайней мере думаю, что улыбаюсь. Как минимум думаю об улыбке. Откидываюсь на спинку стула и делаю глоток. М-да, получился сиропчик.

Нового парня тети Греты зовут Ролли. Вытирая рот синей салфеткой, он поворачивается ко мне.