Лабиринты судьбы - Марина Преображенская (1996)

— Бедный твой папа, знал бы он, чем грозит человечеству его естественный порыв к продолжению рода, я думаю, он предпочел бы стать евнухом, — печально вздохнула я.

— Ничего, — тут же нашелся Ник, — зато на детях гениев природа отдыхает. Взять, к примеру, моего сына, он к своим трем годам ничего не успел изобрести. Я вот в его возрасте…

— Ох, болтушка! — по-отечески прервал Ника молчавший все это время Леша.

Минут пятнадцать мы говорили ни о чем. Ник сыпал анекдотами, пил шампанское с шоколадом и ел фрукты. Мы же с Лешей уминали мой любимый «Киевский» торт, прихлебывая ароматный чай, заваренный по особому китайскому рецепту.

Такими тортами в больших круглых коробках часто торговали с рук дородные хохлушки, группками расположившись у автостанции на Щелчке. Раньше мне было не по карману позволить себе такую роскошь — купить «Киевский». Я жевала рогалик, сиротливо примостившись тут же у хлебного лотка, и с завистью провожала взглядом людей, уносивших мое любимое лакомство.

Леша вряд ли мог знать о моих кондитерских привязанностях. Он смотрел на мою худосочную фигуру и сокрушался: «Совсем, наверное, себя диетами замучила». Но как часто он угадывал, выбирая что-либо мне в подарок!

Из десятка пар разнообразных туфель он без раздумий подходил именно к тем, на которые днем ранее я положила глаз. Если во врученном мне свертке была книжка, то непременно та, о которой я мечтала. А если он подносил мне цветы, то, безусловно, мои любимые бордовые, почти черные розы.

— Вкусный торт, — бормотал Леша, похрустывая орешками.

— Очень! — соглашалась я. — Это мой самый любимый торт.

— Там было еще «Птичье молоко», но я почему-то решил, что этот понравится тебе больше.

— Нет, Воля, ты не прав. При чем здесь торт? Если бы ты принес кусок черного хлеба, будь уверен, она бы сказала, что именно об этом мечтала всю жизнь. Они, знаешь, какие хитрые! О-о-о! — Ник лукаво посмотрел в мою сторону сквозь хрусталь поднятого бокала с летящими вверх пузырьками шампанского. — Смотри, аж пенится от негодования, — сказал он, и было непонятно, относится это к шампанскому или ко мне.

Я смутилась. Наверное, Ник был прав, потому что, если бы Леша действительно принес кусок черного хлеба, я бы так и сказала, что мечтала об этом если не всю жизнь, то последние полгода наверняка.

Отчего-то я никак не могла привыкнуть к московским батонам, они мне казались чересчур сладкими, чтоб есть с ними суп, а серый хлеб имел кисловатый привкус, и я практически отказалась от хлеба. Единственно, что мне очень нравилось и нравится по сей день, — это черный «Бородинский». Но его по тем временам расхватывали сразу же, как только он появлялся на прилавке.

Так что Ник был отчасти прав. Я так и заявила об этом.

— Вот! Видишь? По части женского полу все вопросы ко мне. Консультация — червонец!

— Знаток, — сказал Леша, наблюдая, как я смущенно пытаюсь переместиться на менее освещенное место дивана. — Я позвоню?

— Конечно, — согласилась я, подавая ему трубку радиотелефона.

Леша набрал номер и вышел из комнаты.

— Ира, — вкрадчиво обратился ко мне Ник. — Мне нужна твоя помощь.

— Чем сможем. — Я непроизвольно наклонилась к Нику. Когда человек говорит с тобой тихим голосом, отчего-то тоже хочется понизить тон и заговорщически приблизиться к собеседнику.

Ник глотнул шампанского и бросил на меня быстрый настороженный взгляд. Я немного разволновалась, какое-то напряжение возникло в непринужденной до сих пор беседе.

— Тебе ничего особенного не придется делать… Так, человека одного поразвлечь с часок, а может, и того меньше. А?

— Всего-то? — иронично спросила я, решив, что вот и настал долгожданный час расплаты за все эти «бесплатные удовольствия». — Поразвлечь? — Я покачала головой. — То есть…

— Да нет, — досадливо отмахнулся Ник. — Это вовсе не то, о чем ты подумала.

— А что же?