Лабиринты судьбы - Марина Преображенская (1996)

Это страшное чудовище похитило часть моей жизни. Часть меня самой! Самую нежную и незащищенную часть — моего будущего ребенка. И чудо исчезло! А вместе с чудом исчезла детская вера в него, и осталась страшная, жестокая в своей обнаженной несправедливости правда человеческого бытия.

Слезы душили меня… Я все еще не могла успокоиться, но ухо мое в уже привычном дорожном шуме уловило какой-то странный треск, и хорошо поставленный голос донес из динамика радиоточки окончание «Литературных встреч»:

— … Спасибо. А теперь мы с удовольствием послушаем ваши стихи.

И менее поставленный, но тоже приятный голос распевно, акцентируя каждую фразу, начал декламировать:

Все о любви. Ну, а если не так, что иначе?

Или о смерти, а если не смерть, что страшней?

Нежное золото солнце в гнездовья упрячет,

Светлые птицы родятся из пены теней.

Будет блаженство, но, перед рассветом робея,

Горестной влагой пространство наполнится вновь.

Сердце трепещет, в мгновении каждом слабея,

Если не смерть, то, наверное, это любовь.

Стихи были простые, немудрящие, может, поэтому почти детский голос мягко ронял их в мою больную душу и под перестук колес гармоничной мелодией вплетался в канву поплывших издалека воспоминаний.

2

С Кириллом мы познакомились в июне 1989 года, когда нас, девятиклассников, согласно устоявшейся по тем временам традиции, отправляли на практику по специальности учебно-производственного комбината, «УПК» — было обозначено в школьной программе.

Мне почему-то казалось, что из трех предложенных профессий: машинопись, кройка-шитье и радиомонтаж — последняя наиболее привлекательна.

Причин тому было несколько. В том числе и оборонная значимость приграничного городка с номерными заводами, выполняющими стратегические заказы всей страны. Я трезво рассудила, что по окончании комбината и в случае провала вступительных в медицинский я смогу устроиться на работу с хорошо оплачиваемой профессией электрорадиомонтажницы.

Дополнительные уроки физики, в силу моего скорее математического, чем гуманитарного, склада ума, доставляли мне определенную радость. Я с удовольствием выполняла лабораторные работы, паяла по простейшим схемам радиоприемнички, монтировала их в мыльницы и с восторгом вслушивалась в шипящие звуки, доносящиеся оттуда при настройке.

Голоса радиостанций казались мне голосами из космоса и иностранная речь — речью инопланетян.

Кроме всего прочего, машинопись и кройка предполагали чисто дамский коллектив, а стало быть, исключительно склочный и истероидный дух занятий.

Было предложено еще две профессии: столярное и слесарное дело, которые, по очевидным причинам, были отметены мною сразу.

Итак, я остановила свой выбор на специальности радиомонтажницы, и учебный процесс меня устраивал вполне. Но вот производственный! Да еще в летнее время! Это уж слишком!

Ежедневно в течение двух недель я должна была являться на завод и выполнять там по три часа определенные обязанности, постигая азы профессии и трудовой дисциплины.

Сколько же времени можно было бы нежиться в утренних, свежих от росы, мягких травах благословенного Закарпатья на берегу быстроводной Латорицы…

Белые занавесочки на окнах цеха и длиннохвостые традесканции в горшках приятно удивляли глаз, прохлада хорошо вентилируемого помещения настраивала душу на радостный лад, а бесплатные обеды должны были удовлетворять потребности растущего организма.

И все бы ничего, но сам процесс!

Вместо обещанной интересной работы, требующей хоть минимальных зачатков умственного развития и смекалки, мне было предложено нехлопотное место намотчицы трансформаторов.