Лабиринты судьбы - Марина Преображенская (1996)

— Ах ты! — попыталась я озвучить свое возмущение, но Леша так весело рассмеялся, что я тоже не выдержала, и губы мои поползли вверх.

Но в душе моей все еще шевелился червячок тревоги.

— Леша, — позвала я его на кухню, разрезая торт и разливая по стаканам настоявшийся густо-вишневый чай. — Леша, а бриллианты нашли?

— Нет, — ответил он, раскладывая торт. — Нет, не нашли, но к нам это уже не имеет никакого отношения.

— А как тебе удалось убедить Куцего в нашей непричастности к их исчезновению?

— Я его не убеждал, — ответил Леша, слизывая с пальцев шоколадный крем. — Скорее он меня убеждал, что оказался не прав.

— Странно, — пожала я плечами. — И он так просто расстался с целым состоянием?

Леша вдруг резко обернулся, и глаза его напряглись.

— Не просто… Я не хотел тебе говорить об этом, но, видимо, ты все-таки должна узнать. — Он скользнул взглядом по убогому убранству общежитской комнаты и спросил: — У вас в общежитии есть телевизор?

— Есть. В красном уголке. Ты хочешь посмотреть какую-нибудь передачу?

— Я уже посмотрел. Вчера вечером. Сегодня в десять будет повторение. — Он взглянул на циферблат и поторопил меня: — Если есть желание пощекотать нервишки и заодно кое-что для себя прояснить, предлагаю внести в распорядок дня просмотр телепередачи по четвертой программе. У тебя одна минут до начала и примерно пять до интересующего нас сюжета.

Я заглянула в его глаза и поняла, что сейчас он серьезен, как никогда.

— А ты?

— А я подожду. Это недолго.

Пока я добежала до вахты и, не обнаружив там ключа от красного уголка, опрометью бросилась на поиски старосты, пока сонная староста, морща лоб, вспоминала, куда же сунула вчера ключи после вечернего кино, пока я лихорадочно пыталась открыть замок и не менее лихорадочно воткнуть вилку в розетку, пока я поняла, что четвертая программа на этом телевизоре ловится почему-то на первом канале, а первая на третьем, пока я настроила на резкость на экране допотопного ящика, прошло очень много времени. Но в следующую секунду меня прошиб озноб.

На экране крупным планом были даны фотографии двух одутловатых лиц, дикторский голос за кадром сообщал: «В нескольких метрах от железнодорожного полотна в подмосковном городе Балашиха органами МВД обнаружены трупы мужчин. Один из них вор-рецидивист Папанов Иван Иванович, 1946 года рождения, уроженец Кировского района города Котельнич, неоднократно судимый. А также труп неизвестного мужчины, на вид тридцать — тридцать пять лет. Особые приметы: рост около ста восьмидесяти сантиметров, крепкого телосложения, черные волосы, глаза темно-карие, глубоко посаженные. На левом предплечье татуировка в виде клинка с надписью на рукояти «РАШИД».

Если у вас есть какая-то информация об этих людях, просьба сообщить по телефонам…»

Далее диктор дважды повторил несколько телефонных номеров, и картинка сменилась.

Я стояла как вкопанная перед экраном, с трудом переваривая услышанное.

Уже через минуту я поняла, какую угрозу таил в себе толстопузый инкрустированный филин.

На ватных ногах я поплелась обратно.

Леша допил чай и от нечего делать листал стародавний номер пожелтевшей «Работницы».

Он взглянул на меня и спросил:

— Ну как, впечатляет?

— Леша… — Я умоляюще протянула к нему руки. — Леша, но за что?

— За что? — удивился Леша. — Ты представляешь себе, какая это куча денег?

Я могла бы возразить, что нет такой суммы, которая была бы ценнее человеческой жизни, но вслух произнесла:

— Быть миллионером — профессиональный риск.