Желтый бриллиант - Тамара Перова (2017)

Тане очень хотелось посмотреть Сорбонну. Николай гордо согласился. Основной кампус — целый современный городок — находился на окраине Парижа, но само сердце Сорбонны началось биться в 1200 году на левом берегу Сены, недалеко от острова Соте, волей короля Филиппа П Августа. Николай много и вдохновенно рассказывал о величайшем учебном заведении. Обошли старинное здание, где иногда в большом лекционном зале — «амфитеатре Ришелье» с прекрасными старинными фресками — собирался Верховный совет и администрация университета.

Ужинали в кафе, в районе Сорбонны, на одной из древних кривых улочек, самой старой части Парижа. В отель возвратились на метро. Таня принципиально отказалась от такси.

— Дома, что ли не наездились. А потом, парижское метро — исторический артефакт!

С таким аргументом просто нельзя было не согласиться. Николай все остальные дни ездил на отвратительном, с его точки зрения, виде транспорта. Что не сделаешь ради любимой! Третий день в Париже — это бесконечная очередь на Эйфелеву башню и пьянящий восторг от панорамы великого города. Сегодня — ужин в кафе напротив башни. Столики стояли прямо на асфальте тротуара, мимо неслись вереницы машин, совсем других, нежели в Москве. У Тани захватывало дух, ведь она любила и понимала машины.

Когда официант, похожий на английского лорда, так показалось Тане, принес меню, она отказалась от устриц, лягушачьих лапок, улиток.

— Это — несерьезная кухня. А знаешь, любимый, — Таня все еще привыкала к этому волшебному слову, — в древнем Китае Императору подавали на обед паштет из сердечек соловья.

— Но лягушки, не соловьи!

— Они скользкие и квакают!

Таня умела приводить аргументы. Николай любил устрицы, вернее, его «научили» их любить. Все остальное, действительно, чепуха. Официант принес два абсолютно не прожаренных, просто сырых, бифштекса, зелень, два бокала лучшего «Бордо». Таня сделала пару небольших глотков, пожевала листочек зелени, еще пару глотков и сморщила нос.

— Наша грузинская «Хванчквара» несравненно лучше!

Николай попросил официанта дожарить мясо «по-русски», с корочкой, и заказал еще «сырную тарелку». Лучшие французские сыры Тане понравились, она с видом знатока оценивала каждый сорт. Впрочем, она и была знатоком, мало кого так изысканно и дорого кормили в хлебосольной Москве, как Танечку Видову. У Николая оставалась последняя надежда реабилитировать высокую французскую кухню — блюдом «фуа-гра».

На следующий, четвертый день их «парижских каникул» в дорогом ресторане на Вандомской площади подали паштет из гусиной печени (это и есть фуа-гра). Таня ковырнула вилочкой коричневую массу, тихо почмокала губами, чтобы лучше почувствовать вкус.

— Салат из фаланг королевского краба с тертым антоновским яблочком — благороднее, здесь тяжеловатый вкус, необходимо много белого вина выпить, — задумчиво рассуждала Таня.

Паштет, впрочем, съела до последней крошечки. Что действительно покорило привереду и гурманку, это — парижские бисквиты.

— Как у бабушки, — восхищенно констатировала она с набитым бисквитом ртом.